В Нижнем Новгороде немало известных людей, которые играют заметную роль в экономической и культурной жизни города. Один из них — Валерий Лимаренко, директор Нижегородской инжинириноговой компании «Атомэнергопроект». Накануне своего 50-летия Валерий Игоревич побывал в студии радио «Образ» и пообщался с журналистом Ириной Панченко. Мы представляем нашим читателям печатную версию этого интервью.
— Валерий Игоревич, как бы вы сами представились радиослушателям и читателям?
— Я управленец, занимаюсь этим профессионально. Закончил Харьковский авиационный институт (сейчас это аэрокосмический университет) по специальности «Жидкостные реактивные двигатели». К сожалению, по специальности я не работал, хотя и мечтал быть, как Королев, конструктором ракет. Я стал атом щиком, не ведая этого, почти вслепую, поскольку меня распределили в неизвестный тогда город Арзамас-16. Что там производят, человечество узнало только в конце 90-х годов. После долгой паузы я вернулся в атомную энергетику, когда завершил свою деятельность в государственной отрасли. Работал в Сарове первым заместителем председателя городской думы по экономике и финансам, на различных должностях в ядерном центре, затем был министром и заместителем губернатора в правительстве Нижегородской области, главным федеральным инспектором по Нижегородской области в представительстве президента в Приволжском федеральном округе.
— Где вам больше всего нравилось?
— Мне нравится заниматься тем, что я делаю сейчас, — строить атомные станции. Возможно, лет через десять я скажу вам что-нибудь другое.
— На кого вы хотели быть похожим в детстве? Был ли у вас пример для подражания?
— В раннем детстве я хотел играть на трубе. Мне казалось, что очень важно, когда человек дует в трубу и надувает щеки, это выглядит убедительно. В итоге я на учился играть на аккордеоне и неплохо на гитаре. Когда учился в институте, хотел быть похожим на Королева. Я внутренне присягал себе, что должен стать академиком, летать на большом самолете и строить космические корабли. Мой отец — военный летчик, и мы жили в соответствующей среде. Через год после моего рождения в космос полетел Гагарин, и вокруг все время обсуждались темы авиации и космонавтики. Мы мальчишками думали, что наши отцы тоже полетят в космос, поскольку космонавтов выбирали из пилотов. Я учился и готовился стать летчиком, но у меня вышла осечка с цветоощущением, и я поступил в авиационный институт. Мне его порекомендовал отец, он однажды указал мне на офицера и сказал: «Этот человек самый толковый у меня в эскадрилье, он закончил авиационный институт, а остальные оболтусы закончили училище». А потом жизнь упростила понимание многих вещей, фантастических желаний у меня уже нет, хочется быть тем, кто ты есть на самом деле.
— В вашей жизни, как я поняла, главные города — это Харьков, Саров и Нижний Новгород. А вы помните свои первые впечатления от Арзамаса-16? Как вас туда вообще направили?
— Помню, как всех выгнали из деканата, пригласили меня. У меня был синий диплом, но я был активным в институте — был командиром отряда, председателем студенческого совета, по основным предметам у меня были пятерки, поэтому мне одному из первых предложили выбрать, куда распределяться. Приехал очень важный человек из города Арзамас-16, я долго допытывался у него, что там делают. Задаю вопросы: это космонавтика? авиация? — и на все получаю отрицательный ответ. У меня фантазии не хватило понять, что это может быть. Но он сказал: «Это лучшее, что может быть при распределении», и подтверждением этого было то, что мне обещали дать квартиру и платить зарплату вдвое большую, чем на Большой земле. Я подумал: наверное, просто так платить не будут. Но я не сразу поехал в Арзамас-16: сначала меня направили в какой-то подвал в Москве в какой-то подворотне, там выдали адрес, куда я должен прийти и на какой поезд сесть. Велели молчать со всеми, кто бы со мной ни ехал. Сказали: «Когда все выйдут из вагона, ты должен крепко держаться за кресло и никуда не выходить. На все вопросы отвечать, что едешь в город Арзамас». И вот сидим мы с приятелем, которого распределили со мной, в вагоне, а рядом бабушка. Спрашивает, куда едем, где учились, всякие вопросы задает и из поезда не выходит. Мы напряглись, решили, что у нас военную тайну клещами вытягивают. Оказалось, что эта женщина — почетный житель города Арзамас-16, с прекрасной жизненной историей. Мы с ней познакомились, и позже, когда я работал уже в городской думе, я видел ее портрет в нашем здании.
— Что вы сейчас скажете о Сарове?
— Саров — город будущего. Кто туда приезжает, видит небольшой академгородок европейского уровня. Я был недавно в Нюрнберге, недалеко от которого есть городок, где размещается компания «Сименс», проектирующая и производящая турбины. Там такой же дух: научно-конструкторская, интеллектуальная среда. Люди, которые проводят досуг на берегу озера, у костра, играют на гитарах. Мне это очень близко, я считаю, что мы приняли эстафету шестидесятников, в нужное время глотнули этой культуры. Мы слушали Визбора, Окуджаву, дело которых в наше время продолжил Митяев. У нас была прекрасная атмосфера в коллективе. Академик Павловский, чей кабинет был напротив нашего конструкторского бюро, например, ходил в свитере и курил «Беломор». И мы, стайка молодых специалистов, ходили за ним. Он был простой в общении человек, и у нас не было ощущения, что мы стоим рядом с легендой. И когда мы сидели в президиуме с Юлием Борисовичем Харитоном, который был нашим научным руководителем, тоже не было ощущения его величия. Это были спокойные, простые люди, которые занимались профессионально своим делом, любили его и гордились своими производственными результатами. А надо сказать, что это ученые с мировым именем.
— Это счастье — поработать рядом с такими людьми? Рядом с ними очень быстро растешь?
— Знаете, мысли о росте в том смысле, как это бывает сейчас, о карьере тогда не было. Тогда обсуждались научные достижения. Это была школа жизни и науки, карьера не в высоту, а в ширину, в глубину. Здесь главными были не стены и вывеска, а среда обитания, дух, общение. В этом смысле в Сарове блестящая школа, прежде всего научная, в атмосфере которой творили крупнейшие ученые. Даже несколько школ: школа ядерной физики, школа, связанная с ускорителями, с лазерами и так далее. Все они вместе и составляют интегрированую саровскую школу. Здесь живут замечательные люди, и не случайно все это происходит там, где подвизался батюшка Серафим Саровский.
— Для вас с его именем многое связано, ведь единственный нижегородский храм в его честь открыт на территории «Атомэнергопроекта»?
— Конечно, храмы в честь преподобного Серафима Саровского есть в разных городах, но в Нижнем Новгороде мы такой построили первыми. В нем было уже и первое крещение, и первое венчание. Коллектив очень доброжелательно отнесся к строительству, некоторые жертвовали свои средства. Люди заходят туда помолиться, поставить свечу, помянуть усопших. Духовное должно быть рядом со светским, не вступая в противоречие. Год назад я был в Токио, зашел в храм святителя Николая Чудотворца и увидел там икону батюшки Серафима. Я уж не говорю об Иерусалиме, где в каждой лавке продается его образ. Мы, кстати, связываем успешное овладение 6D-технологией с тем, что, приехав на Пасху в Японию, сначала зашли в православный храм, а уже потом занялись профессиональными делами. Отдав дань уважения духовному, мы успешно начали постигать технические премудрости.
— Каким своим достижением вы гордитесь больше всего?
— Получилось так, что я участвовал в восстановлении храма преподобного Серафима Саровского в Сарове, причем комплексно, полностью. Я готовил программу комплексного развития города, выделив три направления: наука, образование и религиозная культура. И буквально написал, что нужно восстановить храм, так как в дальнейшем это послужит развитию туристического потенциала, ведь когда-нибудь Саров лишится статуса закрытого города. Мы построили новое здание театра, и вопрос об освобождении помещения храма решился сам собой. А когда приехал владыка Георгий, мы стали его ближайшими помощниками в деле реконструкции, и я рад, что мне выпала такая честь. Святейший Патриарх пригласил меня в Москву и благословил на восстановление. Мы до сих пор считаем, что это чудесное событие. На его подготовку у нас ушло полгода. Жертвователей оказалось очень много. Первосвятитель наградил меня орденом Сергия Радонежского, поскольку ордена преподобного Серафима Саровского тогда еще не было. А через два года мы провели аналогичную работу по восстановлению Канавки в Серафимо-Дивеевском монастыре и благоустройству обители. Конечно, мы не приписываем себе заслуги в этой части, поскольку без помощи Божией здесь не обошлось.
Беседовала Ирина Панченко.
Версия для печати Светланы Высоцкой.
При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.