Одной из славных страниц в истории нашей страны стала Отечественная война 1812 года. Двести лет минуло с той грозной поры, когда полчища „великой армии» Наполеона вторглись на территорию Российской империи и начали продвижение к Москве. История сохранила множество имен политиков и полководцев той эпохи — таких как Михаил Илларионович Кутузов, Михаил Богданович Барклай-де-Толли, Петр Иванович Багратион, Матвей Иванович Платов, Денис Васильевич Давыдов… Однако вклад в дело спасения России внесли тысячи наших соотечественников, в том числе нижегородцев, представителей разных сословий, возрастов и благосостоянии, мирян и духовенства, оставшихся для истории безымянными.
В Центральном архиве Нижегородской области сохранились документальные свидетельства той эпохи: сегодня в его в фондах „под пылью веков» выявлены более тысячи документов, в которых названы имена добровольных жертвователей на создание Нижегородского ополчения, увековечены списки его ратников— рядовых воинов и офицеров той далекой Первой Отечественной войны.
«Да охраните веру отцов наших»
Во все российские губернии б июля был разослан манифест Александра I с призывом „ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским единодушным и общим восстанием содействовать противу всех вражеских замыслов и покушений». Слова императора дополнял призыв Святейшего Синода: „Взываем к вам, чада Церкви и Отечества: примите оружие и щит, да сохраните верность и охраните веру отцов наших».
На призыв Государя и Церкви откликнулись дворяне, мещане и купцы Нижегородской губернии, а от Нижегородской епархии — и белое, и черное духовенство. В одном из дел фонда Нижегородской духовной консистории сохранился Указ Синода от 25 июля 1812 года, призывающий духовенство к пожертвованию средств для создания ополчения и объявлявший причетникам, детям священно— и церковнослужителей и семинаристам, „что ежели кто из них пожелает, защищая Отечество, идти в новое ополчение, таковых увольнять беспрепятственно, и для одежды их и на продовольствие позволить церквам делать пособие из кошельковой суммы».
Духовенство Нижегородской епархии живо откликнулось на призыв о сборе пожертвований. Деньги от настоятелей нижегородских монастырей, протоиреев и священников соборов и церквей, служащих Нижегородской духовной консистории и Балах-нинского духовного правления начали поступать уже 10 августа 1812 года. Только за первую неделю, к 16 августа, нижегородским духовенством было пожертвовано 2046 рублей.
Для сбора денежных и вещественных пожертвований на создание пяти пеших и одного конного полков Нижегородского ополчения был учрежден комитет пожертвований. Согласно сообщению из Нижегородского губернского правления Нижегородской духовной консистории от 20 августа 1812 года „консистория все пожертвования доставлять может в оный». В объемном, почти из 400 листов архивном деле Нижегородского комитета пожертвований с сентября 1812 по сентябрь 1814 года подшиты многочисленные недельные отчеты консистории о сборе пожертвований, в которых поименно перечислены все вкладчики ополчения из среды духовенства: кто-то мог дать 5, а кто-то — 50 рублей.
Как свидетельствует докладной реестр заседания консистории 26 июля 1812 года, первоначально с монастырей, белого духовенства и канцелярских служителей епархии „на защиту Отечества» предполагалось собрать около 20 тысяч рублей. Однако уже за первый месяц (с 10 августа по 1 сентября 1812 года) на нужды ополчения были пожертвованы 26998 рублей 90 копеек и „крест собственный архимандричий с цепочкою— серебряные, вызолоченные, весом в 25 золотников».
Духовенство и прихожане храмов по всей Нижегородской епархии не остались в стороне и от другого указа Синода — „Об учреждении при церквях особых кружек для добровольного подаяния на содержание беженцев из захваченных неприятелем территорий»— от 15 ноября 1812 года. Паства вносила свои небольшие пожертвования в кружки, а для наблюдения за кружечным сбором были учреждены специальные надзиратели, подотчетные земским судам.
Если в обычных обстоятельствах использовать богослужебные принадлежности и церковную утварь для мирских нужд строго воспрещалось, то в роковую для всего Отечества пору сам Святейший Синод призвал Церковь пожертвовать „серебряными и золотыми вещами, без всякого употребления лежащими». В ответ на этот призыв по благословению архимандрита нижегородского Вознесенского Печерского монастыря Иринарха снятые с икон серебряные оклады, украшенные самоцветными камнями, бирюзой и жемчугом, в ноябре 1813 года были переданы „в пособие на составление новых сил против врага Отечества».
Следуя указу Святейшего Синода, желание встать на защиту Отечества в рядах регулярной армии, а затем и ратниками Нижегородского ополчения изъявили десятки представителей духовного звания. Так, одним из первых, 19 июля 1812 года, с прошением „об отпущении в армию для поступления в воинскую службу» в консисторию обратился диакон нижегородской Троицкой церкви Максим Никитин. На его прошение епископ Моисей наложил резолюцию „дело доброе и достойное подражания».
Добровольцы
„Ревностное желание поступить в военную службу на защиту Отечества от неприятеля» изъявили учащиеся Нижегородской семинарии Егор Писарев и Василий Снежницкий. Получив от Преосвященного Моисея одобрительную резолюцию „дело преполезное», они были исключены из семинарии и направлены в Москву к главнокомандующему Федору Васильевичу Ростопчину.
Примечательно, что значительную часть детей священно— и церковнослужителей и семинаристов, стремившихся защищать Родину, составляли совсем еще дети и подростки— несовершеннолетние мальчишки! Перед нами только один из нескольких тысяч документов —„Список семинаристов, монастырских послушников и детей церковнослужителей, изъявивших желание поступить на службу в Нижегородское ополчение», оформленный 24 сентября 1812 года в виде четкой таблицы. В таблицу один за другим вписаны имена 11 добровольцев духовного звания: Никанор Акаевский 20 лет, Андрей и Егор Сперанские 14 и 12 лет, Иван Воробьев 21 года, Никанор Таврицкий 16 лет и другие. Все они по решению епископа Моисея были направлены к командующему ополчением III округа графу Петру Александровичу Толстому и зачислены урядниками во 2-й и 3-й пехотные полки (за исключением 12-летнего Егора Сперанского, который не был принят „за малолетством»).
Оставив духовный сан, место псаломщика нижегородского кафедрального Спасо-Преоб-раженского собора и свою жену Авдотью, на защиту Отечества вызвался и Василий Яковлев. По решению консистории от 20 августа 1812 года его прошение было удовлетворено: самого ополченца следовало экипировать („посильно снабдить одеждой»), а „остающейся его жене выдать пособие». На экипирование Василию Яковлеву 31 августа 1812 года было выделено 25 рублей „из соборной кошельковой суммы».
Не слагая сана
Среди нижегородского духовенства были и те, кто хотел послужить Отечеству, не слагая с себя сана, продолжая и на войне оставаться священниками. Например, протопоп Городецкого монастыря Иван Семенов пожелал поступить в „армейское духовенство».
В документах Нижегородской духовной консистории за 1812 год среди докладных реестров можно встретить и такие, которые содержат коллективные прошения священнослужителей о вступлении в ополчение. Так, 21 августа 1812 года на рассмотрение консистории поступили „сказки» (то есть устные просьбы) дьячка Матвея Иванова, пономарей Андрея Яковлева, Гаврила Григорьева и Павла Михайлова Рождественской церкви села Богородского „о пожелании ими вступить в новое воинственное ополчение на защиту Отечества противу врага». 27 августа 1812 года— еще одна коллективная просьба по „записке» диакона села Инькина пономарей села Княж Лукояново и Красноярской пустыни Сергач-ского уезда о „пожелании быть в военном ополчении». Все подобные прошения разбирались лично Преосвященным Моисеем, а в консисторские журналы записывалась его резолюция — как правило, одобрительная.
Вот перед нами письмо епископа Моисея начальнику Нижегородского ополчения князю Григорию Александровичу Грузинскому от 9 октября 1812 года с согласием на увольнение из Арзамасского духовного правления копииста Александра Востокова, пожелавшего вступить в ряды ополченцев.
«По храбрости и неустрашимости»
Перелистывая страницы архивных дел уже за 1814 год, мы вновь встречаем имя Александра Востокова, но он назван уже не копиистом, а подпрапорщиком 3-го пехотного полка Нижегородского ополчения, в списке отличившихся в ожесточенных боях под Рей-хенбергом и Дрезденом 5-го и 25-го октября 1813 года. О действиях А. Востокова и его однополчан (Г. Тагаевского, Г. Орлова, Е. Щеглова, С. Пантелеева, А. Окунева, С. Смирнова, Е. Потапова и других) в документе говорится: „оные во время сражения по храбрости своей и неустрашимости срод-ственно единому россиянину, поощряя воинов, и сами бросались на неприятеля, и тем совершенно опрокидывали и обращали неприятеля в бегство». Александр Востоков во время сражения был ранен.
Нижегородская Церковь во главе с епископом Моисеем в 1812 году приняла активное участие в преодолении общего врага Отечества, вместе со всеми россиянами переживала она трудности военного времени и поражения Русской армии. Указами Святейшего Синода „о торжественном изъявлении от лица всего Отечества благодарности храброму народу российскому» и совершении благодарственных молебнов во всех православных храмах был ознаменован разгром „великой армии» Наполеона в сражении при реке Березине 14 ноября 1812 года. Вместе с народом Церковь делила и радость окончательного „замирения» врага. Когда из Парижа пришла весть о заключении 18 мая 1814 года мира с Францией, на всем пространстве Российской империи зазвучало „торжественное молебствие Милосердному Богу».
Елена Лебедева начальник отдела публикации документов Центрального архива Нижегородской области