«Жена спасается чадородием» — это утверждение апостола Павла интуитивно понятно и близко не только христианкам, оттого и смущает многих православных женщин, не познавших материнства. Так уж устроена женская природа, которая чувствует в словах апостола изначальную правду и с трудом воспринимает для себя возможность обрести счастье без детей. Но окончательная ли это правда? Не светит ли за ней иная реальность, в которой Бог вселяет «неплодове в дом, матерь о чадех веселящуся» (Пс 112:9) — дает бесплодным радость наравне с многочадными? Пророчество псалмопевца, жившего еще в ветхозаветные времена, звучит убедительнее, если окинуть взором судьбы многих супругов, переживших бесплодие и ставших святыми.
Ветхий Завет: пути Промысла
История богоизбранного народа начинается с истории бездетности длиною в целую жизнь. Патриарху Аврааму и его жене Сарре было за девяносто, и они «заматорели во днех своих», давно приняли бесчадие как свою судьбу. Неудивительно, что престарелая Сарра лишь горько усмехается про себя, услышав слова Трех Путников о скором рождении наследника. Да и родив Исаака, дает ему имя, означающее… «смех». Сын ее старости — то ли ирония судьбы, то ли усмешка соседей, то ли улыбка Небес… Принять новую материнскую роль бывает порой так же трудно, как и смириться с бездетностью.
«Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Иер 31:15). Пророчество Иеремии VI в. до н. э. не зря цитируется в Евангелии от Матфея. Никогда еще страдание бездетной женщины не достигало такой вселенской широты, как в описании горя Рахили, любимой жены ветхозаветного патриарха Иакова. На ее глазах, по воле дальновидного отца Лавана, устраивалось многодетное счастье ее старшей сестры Лии. Он отдал ее в жены Иакову первой, в обход Рахили. Сестры-жены были обречены на ревность и соперничество: Лия тщетно боролась за любовь мужа, рожая ему детей, Рахиль же не в силах была успокоиться одной этой любовью, мечтая о продолжении рода. И хотя милосердный Промыслитель услышал плач ее и даровал ей в конце концов двоих сыновей, печать трагедии Рахили осталась с нею в веках. Рождение Вениамина стоило ей жизни.
Отголоском этого сюжета стала история матери пророка Самуила, жившего в XI веке до Рождества Христова. «Выпрошенный у Бога» — так переводится его имя. 1-я книга Царств начинается с истории его матери Анны. Тоже любимая из двух жен благочестивого Елканы, тоже бесплодная и огорчаемая многодетной соперницей, Анна, как и Рахиль, не могла довольствоваться любовью мужа, который говорил ей: «не лучше ли я для тебя десяти сыновей?» (1 Цар 1:8). Она так страстно молилась о ниспослании плода чрева, что священник счел ее пьяной. Неудивительно, что вымоленное дитя было посвящено Богу, и Самуил стал последним из судей израильских, помазавшим на царство первого царя.
Все-таки ветхозаветные истории бездетности — это истории со счастливым концом: неплодство праматерей Спасителя и других праведных жен оказывалось ничем иным, как способом приуготовления души к особой миссии. В поношении неплодства рождалось смирение такой высоты, какая и могла только привлечь благоволение Промыслителя. Две из таких историй, стоящие на стыке двух Заветов: Ветхого и Нового — вбирают в себя вековую скорбь женщин, лишенных радости материнства, и служат кульминацией их безоглядной надежды. Две родственницы: Анна и Елисавета — на старости лет становятся матерями самых необычных Девочки и Мальчика в истории человечества. Анна рожает «благословенную в женах» Приснодеву Марию, Елисавета — «величайшего из рожденных женами» Предтечу Христова. Их скорбь о бесплодии и молитвы о даровании чада сполна разделяют их супруги — праведные Иоаким и священник Захария.
Ранняя христианская Церковь: иной идеал
Минули времена, когда за бездетность человек мог считаться богоотверженным, а его дар Богу мог быть, как у праведного Иоакима, не принят в Храме. Новозаветная эпоха распахнула для всех людей двери иных возможностей — помимо продолжения рода — обрести вечное спасение и прожить достойную жизнь. Многие из раннехристианских святых восприняли это буквально.
Так, апостола Симона Кананита Священное Предание отождествляет с тем самым женихом из Каны Галилейской, который под влиянием первого чуда Спасителя оставил новобрачную и последовал за Иисусом. Отказ от семейного пути и деторождения современные недальновидные социологи иногда приравнивают к сознательной бездетности, этакому прообразу чайлдфри.
Такая тенденция действительно имела место, но следует понимать и различать мотивы. Ничего не говорится, например, о детях многих христианских супружеских пар, таких как неразлучные апостол Акила и жена его Прискилла, упоминаемые в Деяниях святых апостолов, как апостол из числа 70-ти Андроник и его жена и помощница Юния, родственники апостола Павла, уверовавшие еще прежде него. Вероятнее всего, детей у них также не было, иначе те наверняка разделили бы судьбу родителей — самоотверженных служителей Христовых, как это было, к примеру, в семьях мучеников I–II веков: Димитрия и Еванфии, Филита и Лидии, Эспера и Зои… Семьи, где продолжение рода не было воспринято как форма служения Богу, стали появляться буквально сразу, в ответ на спасительную Христову весть.
Период массовых гонений на христиан оставил в истории имена многих супругов-мучеников, таких как святые Адриан и Наталья († 304 г.). Они успели прожить в браке чуть больше года, и единственным плодом их супружества была лишь огромная любовь, которую они не мыслили в отрыве от вечности и спасения.
Распространялась и идея девственного брака. В житии святых Иулиана и Василиссы († 304 г.) мы читаем о том, как сын богатых и знатных родителей из египетской Антинои, всей душой стремящийся сохранить целомудрие Христа ради, но не в силах отказаться от женитьбы, получает в жены девушку, способную разделить его пламенное стремление. Житие поэтично описывает обретение ими духовного единения. После смерти родителей девственные супруги создают монастыри, мужской и женский, где собирают большое количество чад.
В подобном этому житии святых мучеников девственных супругов Хрисанфа и Дарии († 283 г.) описана интересная деталь. Оба они со временем так же переселились в «особо устроенные наподобие монастырей дома», где «имели каждый свое собрание девственников». Это дело получило широкий резонанс в Риме, вплоть до гражданских волнений. Как описывает святитель Димитрий Ростовский, возбужденные горожане взывали к епарху Калерину: «Как будут рождаться дети, если отвергается супружество? Прекратится род человеческий, если, следуя учению Хрисанфа и Дарии и волшебной их хитрости, мужчины будут удаляться от женщин». Обвинения послужили поводом к аресту христиан и их последующему мученичеству.
Вслед за страстным и бескомпромиссным мученическим периодом в истории Церкви наступает время, когда познание истины и служение Богу стало приобретать необычные формы. Это не могло не отра-зиться на семейных отношениях. Святой Алексий, человек Божий, подобно Симону Кананиту, ушел из дома в день свадьбы и, ведя жизнь нищего, поселился не где-то в пустыне, а вблизи дома. Не инок и не женатый человек, он выстраивал необычный путь спасения не только для себя, но и для своей жены, сохранившей ему верность.
Отечественная история: путь преодоления
Многие из описанных нами историй остаются примерами бездетности добровольной, избранной как альтернатива «спасению чадородием». А что с теми, кому и впрямь «Бог не дал»? Ведь их-то во все времена было гораздо больше.
Святая княгиня Нижегородская Феодора, в миру Анастасия, а в иночестве Васса, 12-ти лет отданная в 1342 году замуж за «кроткого и тихого, и смиренного, и многодобродетельного князя Андрея Константиновича», прожила в бездетном браке тоже 12 лет. Борьба за престолонаследие в отсутствие наследников теряет смысл, и супруги, понимая это, добровольно отошли от политики. От политики, но не от жизненной активности! Они усердно занялись тем, что сейчас назвали бы социальной работой и благотворительностью. Еще при муже молодая княгиня построила у основания Нижегородского кремля женскую обитель, вошедшую позже в состав современного нижегородского Крестовоздвиженского монастыря. Здесь она собрала около 100 сестер, среди которых было немало княгинь и боярынь, и сама постриглась спустя четыре года вдовства. Если бы иночество изначально было ее душевным стремлением, думается, постриг состоялся бы раньше.
Не сразу смирилась со своей судьбой преподобная София Суздальская, первая жена великого князя Московского Василия Иоанновича, отца Иоанна Грозного. Он выбрал ее из 500 самых красивых девиц, но за 20 лет супружества так и не дождался наследника. Брак в 1525 году был вопреки церковному закону и осуждению всех вселенских патриархов расторгнут, пострадали многие заступники великой княгини Соломонии, а сама она насильно была пострижена в монашество и сослана в Суздальский Покровский монастырь. Насильный постриг, как и насильный брак, не были по тем временам чем-то удивительным, но можно только представить, какой ад в душе пережила великая княгиня. Воспитанная в православии, в христианских идеалах смирения и кротости, но привыкшая к царской, а не иноческой жизни, она наверняка обуревалась и бессильным гневом, и душетленной обидой, и безысходностью уныния. Житие не скрывает, как долго скорбела узница, и все же в величии своей души смогла переплавить скорбь в силу молитвы и стяжать особую благодать при жизни и по смерти.
Господь не просто так «заключает чрево». Отсутствие наследников предполагает особый Промысл Божий, как о самом человеке, так и о его ближних. А порой след такого Божественного вмешательства заметен даже в судьбах широкого круга его современников. Боль за судьбу супруга, умершего внезапной смертью, без должного христианского приготовления, сделало из 26-летней Ксении Григорьевны Петровой великую блаженную Петербургскую. Детей у них не было, иначе как бы пришла в голову молодой вдове придворного певчего полковника Андрея Федоровича мысль надеть его мундир и принять на себя редкий и весьма непопулярный подвиг юродства.
Замужем была и блаженная Паша Саровская, в миру крепостная Ирина. В 17 лет ее против воли выдали замуж за соседа — благочестивого крестьянина Федора. С ним она прожила — без детей, но в согласии — 20 лет. Будущая святая Параскева Дивеевская была примерной женой, кроткого нрава, услужливой, почтительной и трудолюбивой. «Когда позже Пашу Саровскую спрашивали, каким был ее муж, то она отвечала: «А такой же глупенький, как и я», — читаем в ее житии. Не иначе как отголоском ее материнского инстинкта были куклы, которыми она во множестве окружила себя в своей келье. С ними «маменька» общалась как с образами незримого мира, через них являла многие свои предсказания, в частности, о рождении долгожданного наследника цесаревича Алексея.
Современниками блаженной Пашеньки, по происхождению крестьянки, были святые, представлявшие и другие сословия Российской империи: праведный Иоанн Кронштадтский (духовное сословие), преподобномученица Елисавета Феодоровна (дворянство), нижегородская новомученица Анисия Масланова (купечество). Всех их объединяет опыт бездетности. И всякий раз это опыт самоотвержения, к которому, по сути, и призван любой родитель. Ты становишься матерью/отцом и должен «забыть о себе», предпочесть интересы другого своим. К равноценному усилию призван и тот, кому Бог не дал чад. Именно это и спасительно для тех и других.
Так, прежде чем стать «Всероссийским батюшкой», выпускник Санкт-Петербургской духовной академии Иоанн Сергиев принес на алтарь всецелого служения Богу бесценный для многих и неоспоримый Божий дар. Своей невесте, дочери настоятеля Кронштадтского собора Елизавете Несвицкой он предложил то, чем угождали Богу первые христиане, — девственное супружество. Она приняла это не сразу. Но приняла в итоге всеобъемлюще полно. Воспоминания об этом подвиге сохранила племянница Елизаветы Константиновны Руфина Шемякина, которую они после смерти ее матери воспитали как родную дочь.
Так же, как сестра с братом, жила со своим супругом великим князем Сергеем Александровичем, сыном Александра II, будущая «Великая матушка» принцесса Гессенская Элла, в православии Елизавета Федоровна. Еще в юности, видя страдания своих родственников, носителей наследственного заболевания — гемофилии, она дала обет не иметь детей. Однако безбрачие было не принято при дворе, и прекрасную принцессу ждало замужество. Оно продолжалось 21 год, вплоть до трагической гибели великого князя. Эту историю многие знают, но не так широко известно, что великокняжеская чета воспитывала двоих племянников великого князя — Дмитрия и Марию. Их мать умерла. Вот что писал Сергей Александрович своему брату Павлу: «Конечно, я не мог бы своих детей любить больше, чем я люблю твоих. Должно быть, не суждено нам иметь полного счастья на земле; если б я имел бы детей, то мне кажется, для меня был бы рай на нашей планете, но Господь именно этого не хочет. Его пути неисповедимы!» Он нежно и по-отцовски заботился о племянниках. Например, когда врачи прописали Диме теплые ванны, сам купал его, предварительно измерив температуру воды.
Бездетность — крест многих и многих людей, независимо от положения в обществе, происхождения и богатства. Таким он был и остается — универсальным инструментом Промысла Божиего. Не дано было испытать материнского счастья будущей старосте нижегородского Иоанно-Предтеченского храма Анисии Ивановне Маслановой, которая с юности служила в доме мещанина Ивана Ивановича Шалыгина, а после смерти его жены стала его супругой и многопопечительной хозяйкой дома № 18 по улице Грузинской. Несмотря на отсутствие прямых потомков и, соответственно, надежных каналов памяти, сохранились свидетельства других людей об ее отзывчивости и доброте. В следственном деле мученицы Анисии, расстрелянной 14 декабря 1937 года, отмечено, что ее дом стал «убежищем всем антисоветским элементам: церковникам, беглому кулачеству, бродячим монашкам и духовенству».
Закончить все же хотелось бы не на этом. Чего только не найдешь в житиях! Практически любые жизненные ситуации. Даже феномен так называемого вторичного бесплодия, нередко встречающегося в современной медицинской практике. Яркий пример его преодоления находим в житии великого светильника Северной Руси преподобного Александра Свирского, точнее, его родителей, Стефана и Вассы. «Супружество их, — читаем, — сразу же было благословлено чадородием, но настало время, когда Бог по смотрению Своему долго не давал им радости рождения ребенка, хотя супруги и стремились к этому всей душой. Томясь от продолжительного бесплодия, оба очень печалились и скорбели. Прося Бога о даровании сына, они возлагали на себя многие обеты и еще более прилежали добрым делам». Позднее всем молящимся о рождении сыновей преподобный Александр Свирский, тайнозритель Святой Троицы, уподобившийся ветхозаветному Аврааму, советовал подражать его страннолюбию и гостеприимству. Как древний патриарх, некогда угостивший Триединого Бога в образе Путников, стяжал по Их милости дар отцовства, так и родители преподобного Александра Свирского по особому смотрению Пресвятой Троицы на старости лет обрели «сына утешения». Они так и назвали его — Амосом, что значит «утешение», в честь ветхозаветного пророка, память которого сов-пала с днем рождения будущего великого угодника Божиего, 15/28 июня.
Текст: Лилия Шабловская