6 декабря в ходе визита в Нижний Новгород председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион дал интервью сотрудникам СМИ Нижегородской митрополии.
— Владыка Иларион, вы являетесь ректором Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Как проходит обучение и по каким специальностям?
— Это учебное заведение было создано три года назад по инициативе Святейшего Патриарха Кирилла, и сегодня оно предлагает несколько уровней образования. Собственно аспирантура — это программа кандидатов богословия, и такая программа уже существовала в Русской Православной Церкви на уровне духовных академий.
Что касается докторантуры, то ее в Церкви не было вообще за всю историю. Раньше степень доктора богословия присуждалась как почетная — как правило, за совокупность научных трудов. Такого понятия, как докторская диссертация, практически не существовало. В последние годы стали защищаться докторские диссертации, но не было понятия докторантуры и никакого связанного с этим формализованного процесса.
Так что мы, по сути дела, создали с нуля докторантуру, причем сразу в двух видах: ориентирующуюся на российские, так называемые ВАКовские, стандарты, и ту, которая осуществляется совместно с одним из западных учебных заведений и завершается присуждением ученой степени Ph. D. (то есть европейского аналога доктора философии). При этом студент получает сразу два диплома — нашей докторантуры и соответствующего европейского университета.
У нас есть договоренности о совместном осуществлении докторских программ примерно с 20 университетами в Швейцарии, Голландии и целом ряде других стран. Мы также создали общецерковный диссертационный совет, который включает около 20 докторов богословия, философии, истории и филологии. Этот совет присуждает докторские степени.
Кроме того, в нашем учебном заведении есть магистратура, которую мы создали не сразу, а после того как начали принимать обучающихся в аспирантуру и поняли, что хорошо бы иметь свой собственный пул студентов, которых мы сами будем готовить к обучению на более высоких стадиях духовного образования — в аспирантуре и докторантуре.
На базе этого учебного заведения мы проводим курсы повышения квалификации для разных церковных работников, в том числе для архиереев. Надо сказать, что в Русской Церкви еще никогда не было такого, чтобы архиереи садились за парту. Архиереи всегда были как генералы в армии: предполагалось, что они все знают и не нуждаются в совершенствовании.
Но после того как Святейший Патриарх инициировал процесс создания новых епархий там, где раньше их никогда не было, в том числе, например, в Нижегородской митрополии, которая включает в себя сейчас четыре епархии, появилось очень много новых архиереев, которые не занимали ранее ответственных должностей. В связи с этим, чтобы знакомить архиереев с законами, которые сейчас принимаются в стране, с основными направлениями государственной политики, возникла необходимость специально обучать их на курсах повышения квалификации. На курсах слушатели встречаются с чиновниками из различных министерств и ведомств, с архиереями старшего поколения — в результате происходит интенсивное обучение.
— Какое количество аспирантов и докторантов у вас обучается?
— В общей сложности (не считая курсов повышения квалификации, которые у нас действуют «на разовой основе») на постоянном обучении сегодня находятся 214 человек, включая докторантов, аспирантов и учащихся на магистерском отделении.
— Как обстоит дело с государственной аккредитацией ученых богословских степеней в настоящее время?
— К сожалению, этот процесс длится долго и с переменным успехом, и пока что не привел к желаемому результату. Недавно в России был принят закон о признании ученых степеней ведущих зарубежных университетов (их около 230). Так что теперь степень, полученная в этих университетах, автоматически признается на территории Российской Федерации, в том числе и степени, полученные по теологии. Но при этом, как ни парадоксально, богословские степени, полученные в российских духовных академиях, у нас не признаются.
То есть моя кандидатская степень богословия, полученная в Московской духовной академии, в России не признается, зато признается степень доктора философии по богословию, полученная в Оксфордском университете. Можно утверждать, что интеграция российской системы образования с западной, а она неизбежна и, по сути, уже происходит, постепенно приведет к тому, что богословские степени, полученные в России, будут признаваться нашим государством. Это вопрос времени. Тем более что уже сейчас теология является одной из дисциплин, признанных Высшей аттестационной комиссией.
— В советские годы наблюдалось противостояние физиков и лириков. Вы как завкафедрой теологии в МИФИ какими видите отношения физиков и богословов? Будет это противостояние или консенсус?
— Создание кафедры теологии в МИФИ является свидетельством того, что нет непреодолимых противоречий между наукой и религией. Поколения наших родителей, бабушек и дедушек были воспитаны на представлении о том, что религия — это удел прошлого и что там, где побеждает наука, не остается места для религии. Но жизнь продемонстрировала ошибочность этого взгляда.
Мы видим, что значение религии возрастает как в жизни отдельных людей, так и в жизни общества. И создание кафедры теологии в МИФИ — это часть того процесса, который сегодня охватывает многие светские учебные заведения нашей страны и направлен на то, чтобы люди, в том числе те, кто занимается естественными и гуманитарными науками, могли получать адекватные знания в области религии.
— Ваша оратория «Страсти по Матфею» впервые исполняется в Нижнем Новгороде. Почему вы выбрали жанр «Страстей» и как вы сами оцениваете это произведение в ряду других ваших сочинений?
— Как известно, сочинение «Страсти по Матфею» есть у Иоганна Себастьяна Баха. И когда я задумал свои «Страсти», прежде всего я ориентировался на этот образец. Но с самого начала мне хотелось наполнить этот жанр православным содержанием, чтобы эти «Страсти» были основаны на православном прочтении истории Страстей Господних. И чтобы это православное прочтение прослеживалось не только в либретто произведения, но и в самой музыке, которая в значительной степени ориентирована на традицию русского церковного пения.
— Сам жанр оратории восходит к священным, литургическим текстам. Как вы относитесь к тому, что сегодня оратории создаются на тексты несакрального содержания?
— Я думаю, что оратории могут создаваться на разные тексты, но меня как человека церковного, конечно, прежде всего интересуют тексты Православной Церкви. Я с юности участвую в богослужениях, особенно в богослужениях Страстной седмицы, и всякий раз, когда соприкасался с этими текстами, бывал потрясен их глубиной, содержательностью и тем, что они дают совершенно особый духовный комментарий к евангельскому повествованию.
Большинство этих текстов насыщено глубоким богословским содержанием, сильным внутренним эмоциональным содержанием, они очень легко ложатся на музыку. И мне хотелось эти тексты посредством музыки донести до широкого слушателя, потому что, к сожалению, даже многие православные христиане их просто не знают.
Если вы посмотрите, сколько людей бывает на Пасхальной ночной службе и сколько — за два дня до этого на службе 12 Евангелий, на службе Страстей Христовых, то увидите, что соотношение примерно 10 к 1. Это означает, что девять человек из десяти пришедших на Пасхальную службу никогда даже не слышали о песнопениях Страстной седмицы, а те, которые в этой службе участвовали, совсем не обязательно что-то поняли. И мне хотелось эти тексты сделать более доступными, более понятными для большинства людей.
Беседовали Светлана Высоцкая и Александр Балаев
При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.