«Нас бо ради родися Oтроча младо, Превечный Бог…»

Светел этот праздник, и радостна его икона. Как непревзойденный образец иконографии Рождества — перед нами образ XV века работы Андрея Рублева. Икона — облик мира вечного, и потому события изображаются одновременно, иллюстрируя и евангельский рассказ, и эпизоды Священного Предания, и строчки праздничного тропаря и кондака.

Если тропарь передает богословское содержание праздника, то кондак (по-гречески — «свиток») излагает связанные с ним обстоятельства. Попробуем, разворачивая этот свиток, всмотреться в творение преподобного Андрея.

Дева днесь Пресущественнаго раждает…

Композиция рублевской иконы очень динамична: отдельные маленькие сюжеты, разделенные «горками» и деревцами, плотно закручены вокруг центральной группы — Богородицы и Младенца Христа.

Пресвятая Богородица изображена полулежащей, отдыхающей — этим подчеркивается реальность Рождества Спасителя, его человеческая (во всем, кроме греха) природа.

Богородица задумчива, даже грустна, она отвернулась от Сына и размышляет, «слагая в сердце Своем» то чудесное, что передали Ей волхвы и пастухи.

Красный цвет ложа — указание одновременно на царственность Пресвятой Девы («Превысшая херувим и Славнейшая без сравнения серафим») и на мученичество: оружие страдания неминуемо пройдет Ей душу, как предсказал праведный старец Симеон в день Сретения в Иерусалимском храме.

…и земля вертеп Неприступному приносит…

Как известно, Иосифу и Марии не хватило места в переполненных гостиницах Вифлеема. Пещеру, ставшую приютом Грядущему в мир, Ему дала сама земля.

Младенец, как жертвенный Агнец, лежит в яслях, похожих на Святой Престол — или на гроб. Сама пещера — тоже символ гроба: гробами у израильтян как раз и назывались пещеры, куда помещали усопшего, а вход закрывали большим камнем.

Два кротких животных рядом с яслями, вол и осел, — символы народа Израиля и народов языческого мира. И тех, и других призван просветить свет Христов.

… ангели с пастырьми славословят…

Ангелы собраны в две группы — в правой верхней части композиции и возле пещеры. Будто слышен их торжествующий хор: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение». Пение ангелов должны подхватить пастухи (они справа от Богородицы), а вслед за ними — и все «человецы».

Простые пастухи не случайно первыми получили ангельскую весть о рождении Спасителя: их труд родственен делу Христа — «Пастыря доброго», пасущего словесных овец.

 

…волсви же со звездою путешествуют…

К вере приходят с любым багажом знаний: здесь и неученые пастухи, и мудрецы-волхвы. Возраст — тоже не помеха: три восточных гостя представлены тремя периодами жизни: это юноша, человек средних лет и седовласый старец.

Волхвы (в левой верхней части иконы) изображены путешествующими: они скачут верхом вслед за звездой, указывая на нее друг другу.

 

Звезда изображена так, как на иконах принято писать Святой Дух: от небесного полукруга исходит мощный луч, разделяющийся на три луча более тонких. В месте разделения — кружок, в котором обычно заключен голубь — символ Духа Святого. Андрей Рублев помещает в этом круге звезду.

 

 

 

 

…нас бо ради родися Oтроча младо, Превечный Бог.

Человек родился — значит, прежде всего надо Его выкупать. Сцена омовения — справа внизу: одна служанка держит Младенца, вторая наливает воду. Купель напоминает крещенскую, похожа она и на потир — Чашу Причастия. Здесь иносказательно выражена тайна нашего спасения: в Крещении Христовом человек омывается от грехов, а вновь падший грешник может получить прощение в таинствах Покаяния и Евхаристии.

 

 

В левом нижнем поле иконы — Иосиф Обручник, сидящий в задумчивой позе. Праведного старца одолевали сомнения: «По обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же, муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне, говоря: Иосиф, сын Давидов! Не бойся принять Марию, жену свою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго».

Самая загадочная фигура рождественского образа — некто в козлиной шкуре, беседующий с Иосифом. Чаще всего считается, что это как раз тот лукавый дух-искуситель, смутивший думы Иосифа — и вместе с тем, мысли всех неверующих рационалистов. Кривой посох, на который опирается мнимый пастух, свидетельствует о лживости.

Подготовила Светлана Акимова

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.