21 августа начались вступительные экзамены в Нижегородскую Духовную Семинарию. Это уже 14-й набор студентов. О жизни Семинарии, планах на будущее, современных студентах – заместитель ректора по учебной части протоиерей Александр Мякинин.
– о. Александр, сейчас в семинарию ведется очередной набор абитуриентов. Для вас он какой по счету?
– Четырнадцатый. Первый набор состоялся в 1993 году – в Нижегородское духовное училище, которое через 2 года стало семинарией. Вначале мы планировали двухгодичное духовное образование, но постепенно пересмотрели программу, и те, кто поступал в училище, через четыре года закончили семинарию. В этом году у нас был девятый выпуск, соответственно в следующем – состоится десятый юбилейный.
– Когда вы учились в обычной средней советской школе, вы думали о том, что поступите в духовную семинарию и будете заниматься духовным образованием?
– Я воспитывался в религиозной семье, с детства ходил в церковь – Печерскую, Высоковскую. И сначала не думал о том, что стану священником и буду заниматься духовным образованием. В юности я увлекся немецким языком и какое-то время посещал научное общество учащихся при Горьковском институте иностранных языков, как он тогда назывался. Вернувшись из армии, я серьезно задумался о будущем и обратился за советом к некоторым священникам, которые были для меня духовными авторитетами, а также к своему старшему другу, ныне священнику, Николаю Горбатовскому. С ним-то мы и решили вместе поступать в Московскую духовную семинарию. Это было в 1988 году.
В 1992 году я закончил семинарию. Отец Николай поступил в академию, а я вернулся в Нижний, женился, рукоположился и стал служить диаконом в кафедральном соборе. Сблизившись духовно и по активной общественной деятельности с отцом Кириллом (Покровским), который в 1993 году стал настоятелем Благовещенского монастыря, мы с большим энтузиазмом и вдохновением взялись за открытие духовного училища, которое благословил ныне покойный владыка Николай. Позднее, поняв, что буду основательно заниматься организацией учебного процесса в семинарии, я поступил заочно в духовную академию и по окончании ее защитил кандидатскую диссертацию, уже будучи проректором семинарии по учебной работе.
– Какова была тема диссертации?
– «Взаимоотношения Церкви и государства в 40–60-е годы ХХ века на примере Горьковской (Нижегородской) епархии» по материалам архива уполномоченного Совета по делам религий. Я работал с секретными делами, доступ к которым ранее был закрыт для всех, кроме сотрудников соответствующих органов по спецдопуску. Было очень интересно посмотреть, как складывались взаимоотношения Церкви и государства, а если сказать точнее – по какой схеме осуществлялись гонения в масштабе страны и, в частности, в нашем регионе, как это зависело от тех или иных властей и деятелей, их отношения к Церкви и т. д.
– Вы в семинарии старожил…
– Да, милостью Божией я здесь уже 14-й год, занимаюсь вопросами образования, сам преподаю два предмета – Катехизис и Священное Писание Нового Завета. На моих глазах из маленькой образовательной структуры выросла большая солидная семинария. А после прихода в Нижегородскую епархию владыки Георгия работать стало еще интереснее, поскольку он уделяет большое внимание становлению и развитию этого учебного заведения: обеспечению финансирования, формированию библиотеки и другим важным вопросам внутренней и внешней сторон жизни. Есть надежда, что благодаря такой серьезной поддержке епархиального начальства семинария станет ведущей духовной школой в Поволжском регионе. Без ложной скромности можно сказать, что мы в числе первых не только по количеству учащихся и преподавателей, в том числе с учеными степенями, а также регулярно приезжающих к нам из Московской духовной академии, но сама организация учебной работы у нас достаточно серьезна. Владыка дал нам возможность издавать свой журнал – «Дамаскин», ежегодные Труды семинарии, что стимулирует научную работу преподавателей.
– Насколько отличаются нынешние абитуриенты от тех, кто поступал в семинарию 10–15 лет назад?
– Конечно, со временем и в духовном образовании, и вообще в Русской Православной Церкви многое изменилось. Изменилось время, изменились условия, изменилось положение Церкви в государстве и обществе. В конце 80-х – начале 90-х годов был огромный поток желающих стать священниками. Люди вдохновенно шли получить богословское образование, послужить Церкви, заняться восстановлением храмов и т.д. Раньше всякий юноша, который желал стать священником, должен был принести определенную жертву и согласиться на презрение в обществе. Потому что идти в священники было сумасшествием в глазах обывателей.
Когда я, например, поступал в семинарию, то об этом сообщили в армию, где я служил, в милицию, в школу, где я учился. Мой поступок вызвал всеобщее возмущение: как это общество, в котором насаждались атеистические идеалы, родило человека, отвергшего эти идеалы, ушедшего в церковную жизнь. Обходили всех соседей, интересуясь, что я из себя представляю. Люди, которые принимали сан, бросали вызов обществу. И они согласны были на презрение, пренебрежение, отторжение, и не только со стороны государственных структур, но и со стороны своих родственников, знакомых, которые никак не могли понять, как это нормальный советский человек надевает рясу и крест и идет служить в храм, где стоят одни старухи.
Сегодня ситуация изменилась. Священники часто присутствуют на значимых мероприятиях, куда их приглашают как уважаемых людей. К их голосу прислушиваются, в какой-то степени сегодня почетно быть священником. Отношение общества к духовенству если не целиком и полностью, то на официальном уровне изменилось. Соответственно, и большой жертвы от человека, решившего себя посвятить Богу, уже не требуется. И поэтому к нам в семинарию нередко приходят люди, абсолютно не имеющие серьезных намерений послужить Богу. Иногда складывается впечатление, что шел юноша по городу и гадал, куда ему пойти учиться: в водный или политех. Проходил мимо семинарии и подумал: «Зайду, пожалуй, узнаю, можно ли туда поступить. Я в церковь ходил, свечки ставил, две молитвы знаю…»
– Ситуация, совершенно невозможная 20 лет назад…
– Конечно. И наша задача – увидеть в абитуриентах людей церковных и отделить их от случайных личностей, которые не знают и не понимают, куда они пришли и что такое служение в Церкви. Произвести отбор, разглядеть, насколько серьезные духовные намерения имеет юноша, поступающий к нам. Если человек стремится к Богу – мы должны помочь ему оторваться от мирских привычек и погрузиться в церковную жизнь во всей ее глубине. Если же человек склоняется к мирской жизни, то рано или поздно по своей ли, по нашей ли инициативе он покидает духовную школу. В этом году у нас было отчислено 20 человек.
– Многие ли из выпускников семинарии стали монахами?
– За все эти годы – несколько человек. Я думаю, это объясняется отсутствием монастыря, который жил бы полноценной, крепкой монашеской жизнью. Дело не в стенах, которые строятся, а именно в монашеских традициях. Когда мы учились в московской семинарии, у нас примерно один курс из четырех ушел в монахи, потому что рядом был большой, основательный монастырь со старцами, людьми, которые прожили в нем долгие годы, с традициями, устоями. И молодой выпускник семинарии или академии, приходя в лавру, входил в строй монахов, которые жили здесь до него 20–30 и более лет. И он чувствовал, что входил как воин в монашескую дружину, о чем и говорится при пострижении. А когда в монастыре всего три-четыре человека, к тому же не устроенные в духовном отношении, то в такой монастырь идти трудно, рассчитывая на духовное преуспеяние. Но близость Благовещенского монастыря приносит свою пользу: насельник монастыря отец Андрей (Ярунин) является духовником семинарии, у которого ребята получают духовное окормление. Конечно, хотелось бы, чтобы происходило взаимное пополнение: наши выпускники шли бы в обитель, а обитель росла бы и влияла благотворно на семинарию, воцерковляла и одухотворяла бы науку, которая здесь зарождается и развивается.
– То есть выпускник семинарии прежде всего призван к пастырскому служению, к молитвенному деланию?
– Безусловно. В советские времена развитие богословской науки искусственно сдерживалось, государство препятствовало поступлению в семинарию людей с высшим образованием, главенствовал принцип: самых умных не брать, священник должен быть посредственной личностью в интеллектуальном плане. Когда препоны рухнули и возникла возможность создания богословских школ на серьезном уровне, мы столкнулись с проблемой: кого мы готовим? Если мы готовим богословов-специалистов, тогда ребят со средним уровнем грамотности брать не должны. В таком случае из семинарии будут выходить патрологи, историки, специалисты по церковному праву, но они не поедут служить, например, в Шахунский район – их знания там будут не нужны. Если выпускник семинарии талантливый патролог и знает, чем отличается папирус преподобного Исаака Сирина VII века от века VIII, но не сможет применить эти знания на провинциальном приходе – приходы останутся без священников. А мы готовим священников, нам нужны пастыри.
Есть другая опасность – решить, что нам нужны не специалисты-богословы, а сельские батюшки. И тогда для нас главное – литургика, практическое руководство для пастыря, церковное пение, гомилетика и т.д. Но у нас есть городские храмы, куда приходит интеллигенция, средства массовой информации, где нужны люди, которые могут свидетельствовать о Христе для других. Значит, мы должны принимать в семинарию как людей, подающих надежды в плане интеллектуальном, так и тех, кто послабее. Для первых мы создаем факультативные курсы по языкам и разные дополнительные занятия, чтобы дать им все, что они могут принять, что позволяют их возможности. От остальных мы готовы не требовать полного курса древнегреческого языка, английского, философии. Мы понимаем, что их уровня будет вполне достаточно, чтобы справляться со своими обязанностями на сельском приходе.
Есть ребята не очень одаренные в интеллектуальном плане, но очень добрые, душевные, искренние, ревностные, и они станут прекрасными батюшками на своем селе. Пусть они не знают тонкостей богословия и не разбираются в монофизитских спорах, но когда к ним придет страждущий, больной душой человек – они ему помогут, обогреют духовно, откроют смысл жизни, и это главное. Поэтому наша задача – сочетать эти, казалось бы, не сочетаемые вещи в семинарии – и науку двигать, и про пастырство не забывать. С прошлого года 40 первокурсников мы делим на две группы по 20 человек – сильную и слабую, и они занимаются отдельно друг от друга.
– Каковы достижения семинарии?
– Как сказано в Священном Писании, древо познается по плодам. И нам хочется надеяться, что наше древо духовной школы плодоносно и приносит добрые плоды. У нас есть хорошие священники, которые служат на приходах, создали хорошие общины, к которым можно послать людей за духовным советом, – это самое главное. И когда встречаешь такого преуспевающего в духовном плане священника, радостно, что это наш выпускник, что мы его вырастили и определили. О наших выпускниках мы публикуем материалы в семинарском журнале «Дамаскин». Это, например, священники Алексий Ёлкин и Михаил Зазвонов.
Кроме этого, лучшие выпускники Нижегородской семинариизакончили московскую и петербургскую духовные академии, некоторые вернулись к нам, некоторые остались там. Каждый год по1-2 человека мы отправляем учиться в академии. В научном и интеллектуальном плане самым преуспевающим у нас можно назвать Анатолия Чурякова, который закончил истфак нижегородского университета, затем нашу семинарию и богословский факультет Афинского университета. Сейчас он работает в отделе внешних церковных связей в Москве у епископа Егорьевского Марка.
Другой наш выпускник закончил МДА и сейчас работает в ОВЦС в дальневосточном секторе. Он был на Тайване и выучил китайский язык. Как известно, сейчас РПЦ прилагает усилия вновь открыть некогда закрытую в Китае миссию, для которой потребуются священники со знанием языка, миссионеры, имеющие представление о культуре народов Юго-Восточной Азии. Кроме того, этих специалистов можно будет использовать и у нас на Дальнем Востоке. Вот такие люди вышли из наших стен, и мы рады, что вложили в них и ревность, и знания.
– Какие планы у семинарии на ближайшее время?
– У владыки Георгия есть мечта – перевести семинарию в Печерский монастырь, построить там заново новый комплекс семинарских зданий. Здесь неудобно из-за дороги и постоянного шума, а там место тихое. Нам бы хотелось, чтобы семинария была там, где ничто не мешает студенту заниматься богословием, образованием и созерцательной жизнью. Чтобы эти ребятишки, по сути дела дети, пришедшие из мира, прошли школу духовной жизни, закалились в ней. И чтобы семинария крепла во всех отношениях – и в духовном, и в образовательном. Чтобы преподавательский состав укреплялся, чтобы нарабатывался опыт, потому что школа – это не здания, которые можно построить быстро, были бы средства. Это росточек, его нужно выращивать: поливаем, удобряем, ждем – тянуть нельзя. И чтобы этот опыт приобретался, необходимо прилагать усилия.
Мы хотели бы, чтобы наша школа стала школой с традициями, со своей историей, со своими добрыми плодами. И для этого нужны усилия административные, которые предпринимает владыка, и духовные, чтобы отметать всяческие либеральные течения, держаться строгой церковности и в богословии, и в жизни, чтобы дух в школе был церковный. Потому что сегодня есть опасность обмирщения и церковных общин, и церковных школ. Ведь сюда приходит молодежь, она может привнести либеральные тенденции, и этому мы должны сопротивляться.
Беседовала С. Высоцкая
При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской епархии обязательна.