Святой Дионисий Суздальский, чудотворец, основатель Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря

Святой преподобный Дионисий, в миру Давид, родился в пределах киевских около 1300 года. Кто были родители и где именно они жили, неизвестно. Обучившись грамоте, он с ранних лет посвятил себя подвигам иноческой жизни в Киево-Печерской Лавре. Здесь он был пострижен в монашество и вскоре сделался иеродиаконом. Строго подвижническая жизнь была пищей души святого Дионисия: чтение Священного Писания, отцов Церкви, молитва, бдение, воздержание были постоянным предметом его занятий. Но чистая душа его, вся объятая пламенем Божественной любви, горела неизъяснимой жаждой подвига.

Оставаться в Киеве у него не было намерения: его душа жаждала безмолвия пустыни. Чем больше представляла труда одинокая жизнь отшельника, чем больше было в ней лишений, тем для него казалось лучше. Ему все казалось возможным: всякий труд легким, всякое лишение ничтожным, все скорби — вожделенны, ибо он весь горел пламенным желанием Божественным. В числе подвижников обители нашлись иноки, которые готовы были сопутствовать ему, чтобы найти место для уединенных подвигов. Желая сохранить воспоминание о киево-печерской святыне, пред которой им воссылались теплые молитвы, святой Дионисий позаботился предварительно снять копию с Печерской иконы Божией Матери с предстоящими угодниками Божиими Антонием и Феодосием. С ней и с некоторыми другими киево-печерскими иконами святой Дионисий вместе с путниками своими отправился из Киева. Это было в первые годы княжения в Москве Иоанна Даниловича Калиты, когда он после упорной борьбы с князем Тверским Александром Михайловичем в 1328 году получил давно желанный титул Великого князя Владимирского.

В те времена каждый желавший уединенной жизни мог один или с товарищами свободно идти в пустыню или в лес, на любом месте строить себе хижину или копать пещеру и селиться тут. Земли было много свободной, не принадлежавшей частным владельцам. Когда собиралось около пустынников несколько человек, то строили церковь, испрашивали у князя право на владение местом, а у местного святителя — разрешение освятить церковь, и обитель основывалась.

Проходя многие места и пустыни, святой Дионисий со своими спутниками достиг, наконец, Нижнего Новгорода, управляемого тогда Суздальским князем Александром Васильевичем, старшим братом Великого князя Константина Васильевича, основателя княжества Нижегородского. Подвижник Божий со своими спутниками остановился на уступе горы на правом берегу реки Волги «на три поприща» ниже города. Эта местность как бы предназначена была к устроению обители: здесь, только несколько ниже по течению реки, в то время были уже в двух пещерах трудившиеся для Бога отшельники. И неудивительно, что эта гора привлекла к себе внимание любителей монашеской жизни. Эта местность одна из живописнейших в Поволжском крае. Очертание горы, высота ее, крутизна уступа над Волгой выдаются над всей окрестной местностью. С этого уступа горы открывается прекрасный вид на Волгу и Заволжье: на луга приволжские и на леса, окаймляющие луга. От созерцания видимых красот природы душа человека невольно стремится к Творцу и Владыке всяческих. Здесь перед взорами человека ясно открывается великая книга природы, по которой каждый из людей не книжных может видеть величие и благость Творца, воспарять духом в горняя; а святой Дионисий возлюбил эту местность еще и потому, что она невольно поражает своим сходством с высотами киевскими.

Сравнивая красоты днепровских высот с окрестностями нижегородскими, автор «Путешествий по святым местам русским» А. Н. Муравьев говорит, что «обе царственные реки одинаково близки сердцу русскому: столь же сладко звучит ему плеск днепровской волны, как и волжской, когда разбиваются они о песчаные берега, и весьма понятно, что отшельнику печерскому отрадно было такое напоминание, когда он избрал для себя мирное уединение в сей новой пустыни».

Для своих подвижнических трудов святой Дионисий своими руками выкопал себе пещеру и поселился в ней; примеру его последовали и прибывшие с ним иноки. Но пустынником и отшельником избранник Божий жил здесь недолго, вскоре о подвигах его узнали люди. Они приходили к нему ради душеполезной беседы и совета духовного, — в чем любвеобильный пустынник им не отказывал, — или приносили необходимое для жизни, другие просились в сподвижники к нему. Памятуя слова Спасителя: «Иде же два или трие собрани во имя Мое, ту есмь Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18:20) — и песнь Царя Давида: «Се что добро или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132:1) — отшельник Божий с радостью принимал всех, ищущих подвигов пустынного жития. И вот, когда явились желающие подвизаться вместе с ним иночески, тогда он на пространном уступе горы основал Печерскую обитель, названную так по уважению к Киевской Печерской обители и принесенной оттуда Киево-Печерской иконе Богоматери и по основаниюее на пещерах, и устроил в ней первый храм в честь и славу Вознесения Господня, в знамение возношения молитв в горние небесные селения. В этом храме и поставлена была принесенная из Киева икона Печерской Божией Матери. Когда же был сооружен храм, то, без сомнения, были построены и келии для жительства иночествующих, а потом и другие монастырские здания. К числу необходимых зданий монастыря нужно отнести и высокий деревянный забор, которым обыкновенно обносились монастыри того времени для безопасности от зверей и от нападений воровских людей.

Таково было начало Нижегородского Печерского монастыря. Основание его, сообразуясь с жизнью святого Дионисия и постригаемых от него лиц, обыкновенно полагают около 1330 года.

В новоустроенном монастыре святой Дионисий стал первым настоятелем — сначала в звании игумена, а потом в чине архимандрита. Внутреннее устройство монастыря было основано на правилах древнего иноческого общежития. Общежительный устав монастыря был тот же, что и в Киево-Печерском монастыре, откуда пришел основатель его. Правилом же иноков Киево-Печерского монастыря был устав обители преподобного Феодора Студита, или устав Студийский, как более простой и несложный. По духу Студийского устава каждая церковная служба отправлялась отдельно, и подвижники Печерского монастыря каждый день собирались в церковь на полунощницу, утреню, третий, шестой и девятый час, на обедню, вечерню и повечерие, совершая между сими службами еще частые моленные пения. Таким образом, день подвижников начинался с глубокой полночи, а непрестанная молитва, по заповеди апостола, была их постоянным правилом и в церкви, и в келии. Скромные потребности подвижников при их собственных постоянных трудах удовлетворялись приношениями благочестивых посетителей и окрестных жителей, которые, сознавая великую духовную пользу от обитателей монастыря, с усердием доставляли все для них потребное, по слову апостола: «Аще мы духовная спяхом вам, велико ли, аще телесная ваша пожнем» (1 Кор. 9:11).

Для церковного и хозяйственного порядка святой Дионисий, по примеру Киево-Печерского монастыря, завел особые книги под названием книг кормовых, или вкладных, и келарских. В кормовых, или вкладных книгах записывались все вклады и пожертвования, которые делались в монастырь разными лицами на помин своей души или своих родственников, с указанием, когда по кому из таковых вкладчиков и каким образом отправлять заупокойное служение, и какие корма в те дни ставить на братию. А в келарских книгах было на целых год расписание, когда какие производить хозяйственные работы, сколько и кого наряжать в посылку, какой отпускать им корм, куда и зачем отправлять из монастыря посыльных.

Приняв водительство братии в трудах и подвигах иноческой жизни, святой Дионисий не переменил своего смирения и образа жизни и, поучая братию не столько словом, сколько своим примером, на труды и на службу церковную выходил прежде всех. Строгой подвижнической жизнью и обширным знанием веры и благочестия он приобрел себе всеобщее уважение. Современники видели в нем «мужа тиха, кротка же, и смиренна, мудра и разумна, и изящна в Божественном Писании и сказателя книгам; просто же рещи: во всякой добродетели преуспевающа и все степени прошедша, еже ко спасению». Не отвергая никого из тех, кто желал быть черноризцем, ни бедного, ни богатого, он постригал не вдруг, и прежде испытывал во всех послушаниях и от постригаемых требовал строгой жизни, полного смирения и самоотвержения. Будучи сам высок в христианских добродетелях и в христианском учении, он и подвижников обители своей наставлял и поучал христианскому благочестию и высоким истинам Евангелия. Он старался образовать из них таких лиц, которые впоследствии сами могли быть наставниками других в истинах христианской веры и иноческом подвижничестве. С этою целью, по примеру основателя веры нашей Господа нашего Иисуса Христа, св. Дионисий из числа многочисленной своей братии, доходившей до 900 человек и более, избрал двенадцать учеников, наиболее отличавшихся строгостью жизни, которых он поучал боговедению и высоким правилам веры и благочестия. И действительно, под опытным руководством великого наставника образовались дивные ученики. Одни из них до гроба подвизались в родной обители, и только по временам оставляли ее, будучи посылаемы своим великим наставником в разные страны для насаждения евангельского учения и христианских добродетелей. Другие же по внутреннему влечению благодати Божией или за послушание к смиренному послушнику воли Божией вышли из нее, чтобы основать новые обители в разных местах. К сожалению, история не сохранила нам имена всех двенадцати сподвижников святого Дионисия. Из числа таковых избранных учеников, прославившихся основанием обителей, особенно замечательны два светозарных светильника, и оба они нижегородские уроженцы, — это преподобный Евфимий Суздальский и преподобный Макарий Унженский и Желтоводский.

В числе избранных учеников Дионисия был еще Павел Высокий, инок чудный, книжный, славный своими добродетелями и познаниями, за что и получил прозвание философа. «Егда же беседы время бываше ему, — говорит о нем летописец, — многорассуден и полезен зело и слово его солию божественною растворено». По благословению святого Дионисия кроме других обязанностей он нес еще особого рода послушание: «списание книжное».

По словам летописца, он «писаша книги учительные мнози и к епископом посылаше». За христианские подвиги, готовность словом и делом помогать всякому страждущему духовные и миряне любили и уважали его. Украшенный всеми добродетелями подвижника, он преставился 1 января 1383 года. Все знавшие его пролили много слез о его кончине. Из числа оплакивавших старца был и сам святой Дионисий.

Таким образом, Печерский монастырь, основанный Дионисием, уже с первых лет своего существования сделался училищем христианской веры и благочестия для многих подвижников, которых он воспитал в своих стенах, и которые потом сделались основателями многих других обителей в сопряженных с Нижним Новгородом местностях.

При своих высоких нравственных качествах святой Дионисий снискал себе уважение и любовь не только среди лиц, искавших уединения монашеской жизни, но и со стороны многих знатных людей того времени, и его монастырь посещали не только люди простые, но и бояре, и великие князья. Они приходили сюда, чтобы испросить молитв у подвижника, получить от него благословение, услышать от него слово духовного назидания, открыть ему свои душевные скорби и в беседе с ним найти себе утешение и подкрепление. При этом они усердствовали святому Дионисию в монастырских нуждах своими вкладами и пожертвованиями.

Благодаря различного рода вкладам и пожертвованиям Печерский монастырь с самого основания своего все более и более обогащался и мало-помалу расширялся и принимал вид вполне благоустроенного монастыря. С глубоким почтением относился всегда к святому Дионисию Великий князь Константин Васильевич, много заботившийся об устроении церквей. Но особенно высоко ценили духовную опытность святого Дионисия и дорожили его мудрыми советами и наставлениями дети Великого князя, благоверные князья Борис Константинович, Андрей Константинович со своей супругой Анастасией Ивановной и Димитрий Константинович. Великий князь Борис Константинович, еще живя в Суздале и приезжая к отцу своему, часто посещал святого Дионисия и помогал ему в монастырских нуждах своими вкладами и пожертвованиями. Так, в 1365 году на поминовение по брату своему Андрею Константиновичу он дал в Печерский монастырь три села с двумя храмами и деревнями: село Кадницы, село Новое и село Катринское. А благоверная княгиня Анастасия Ивановна, пользуясь наставлениями святого Дионисия, около 1355 года основала в Нижнем Новгороде монастырь во имя Честного Зачатия Пресвятой Богородицы и проводила брачную жизнь в усердной молитве и неоскудеваемой милостыне убогим. По смерти же своего мужа сподобилась получить от святого Дионисия пострижение в ангельский иноческий образ, будучи наречена Вассой, а в великой схиме Феодорой.

Находясь в ближних отношениях к великим князьям, святой Дионисий был лично известен и знаменитым духовным лицам того времени. Его знал митрополит Феогност; узнал и полюбил его также святитель Алексий, митрополит Московский, бывавший в Нижнем Новгороде во время странствований своих в Орду, а преподобный Сергий Радонежский был его искренним другом. Святитель Алексий удостоил святого Дионисия званий игумена и архимандрита, а в 1371 году вызвал его в Москву для посвящения в сан епископа Суздальского и Нижегородского. Преподав своим инокам правила иноческого жития и напомнив им о смирении, кротости и миролюбии, святой Дионисий простился с братией и оставил монастырь.

Будучи святителем города Суздаля, святой Дионисий жил сначала в Нижнем Новгороде. И правление его было благодетельно для паствы не только в духовном отношении, но и в гражданском.

Так, для спасения других святитель Божий готов был собственную жизнь подвергнуть опасности. Это было при таких обстоятельствах. Народ, раздраженный своеволием мамаевых послов, перебил некоторых из них. По распоряжению Великого князя Дмитрия Константиновича главный посол мурза Сарайко заключен был с дружиной в крепость для его же безопасности. Но так как дознано было, что дикая дружина замышляет убийства, то хотели развести татар в разные места. Узнав о том, Сарайко бросился в дом святителя, зажег двор и начал стрелять в народ. Святой Дионисий старался успокоить и чужих и своих, и в это время едва не лишился жизни: одна стрела вонзилась в мантию его. Это было 31 марта 1375 года.

Спустя немного времени после этой опасности святителю Дионисию предстояла еще более опасная и продолжительная борьба с Новоспасским архимандритом Михаилом. Эта борьба потребовала от него больших трудов и подвигов. Ему нужно было идти вопреки намерениям Московского князя, многочисленного народа и большей части духовных и светских сановников. Впрочем, он успешно совершил столь трудное дело с надеждой на Бога и с покровительством преподобного Сергия Радонежского. Поводом к борьбе были приближение кончины и сама кончина святителя Алексия, митрополита Московского.

Чувствуя ослабление старческих своих сил, святитель Алексий изъявил желание иметь преемником своим на Московском престоле любимого и уважаемого им игумена Сергия Радонежского. Но смиренный инок отказался от предлагаемой ему почести. Узнав об этом отказе, Великий князь Дмитрий Иванович Донской просил святителя Алексия, чтобы он благословил на митрополию архимандрита Михаила, который был любимцем и духовником Великого князя и хранителем его великокняжеской печати. Этот Михаил, или, как его называли, Митяй, был человек видной наружности, с громкой и чистой речью, хорошо толковал силу книжную, знал все старинные повести, книги и притчи и обо всем рассуждал красноречиво. Но, щедро наделенный дарами Божиими, он плохо помнил, что все это не его, был горд, самонадеян и заносчив. Святитель Алексий хорошо знал дурные его свойства и говорил князю, когда он просил святителя благословить Митяя после себя на митрополию: «Митяй еще недавний монах, надобно ему запастись духовным опытом и потрудиться в монашестве. Если даст Бог и святейший Патриарх с собором благословит, то пусть будет, а я не могу благословить его».

12 февраля 1378 года не стало святителя Алексия. После его смерти Великий князь снова предлагал преподобному Сергию признать святительский жезл, но он отказался и указал на святого Дионисия, как на мужа наиболее достойного сего сана; на него же, как на достойного преемника святителю Алексию, обращены были взоры и многих других лиц. Но Великий князь опять обратился к своему любимцу Новоспасскому архимандриту, и Митяй избран был в митрополиты. Этот гордый человек не хотел даже соблюсти должного приличия в своем положении. Еще непосвященным в сан святителя он поселился в митрополичьем доме, облачался в митрополичью мантию, носил белый клобук, садился на святительскую кафедру и позволил себе подвергать наказаниям не только архимандритов, но и епископов. Он внушил Великому князю противную правилам того времени мысль — посвятить его в сан митрополита в Москве без участия Вселенского Патриарха. Великий князь пригласил было уже и епископов для сего посвящения, но св. Дионисий восстал: «Кто это учит тебя, Государь, переменять церковный закон по своему усмотрению? Не следует быть тому, чего желают от тебя и от нас». Так говорил правдолюбивый св. Дионисий Великому князю, и тот отказался от своего желания. Это раздражило честолюбивого Митяя, он потребовал от св. Дионисия объяснения: почему тот не являлся к нему на поклон? «Потому, — отвечал св. Дионисий, — что я — епископ, а ты только священник: не тебе судить меня». — «Да я тебя и попом не оставлю, — гневно закричал Митяй, — и своими руками спорю твои скрижали!»

Зная добрые отношения святого Дионисия с преподобным Сергием и подозревая, что они оба против него в заговоре, Митяй пожаловался на святого Дионисия Великому князю, будто он хочет ехать в Царьград, чтобы там получить себе сан митрополита, и князь посадил святого Дионисия под стражу. Но преподобный Сергий взял своего друга на поруки, и Дионисий был освобожден. Чрез неделю святитель Дионисий действительно уехал в Царьград, но не по собственному произволу и не для того, чтобы испросить себе там сан митрополита, а потому, что туда вызывал его Вселенский Патриарх Филофей по церковным делам. Это было в 1379 году.

В это время «церковной смуты» угрожала опасность Русской Церкви от ереси стригольников, появившейся сначала в Пскове в 40-х годах XIV века. Вождями и распространителями ереси были некто Карп Стригольник, занимавшийся стрижением волос, и диакон Никита. Они нападали сначала на беспорядки духовенства, а потом стали отвергать саму иерархию Святой Церкви, утверждая, что епископы и священники поставляются «на мзде», то есть за плату. Отвергая священство, еретики с тем вместе отвергали и таинства, совершаемые священными лицами, отвергали и поминовение умерших, как источник доходов для духовенства; они сами поставляли себе учителей по выбору народа, без всякого посвящения. Таинство покаяния заменено было самоизмышленным обрядом: они учили каяться, припадая к земле. Отрицание церковного строя повело некоторых из еретиков к отрицанию самых основ его: постановлений Вселенских и Поместных Соборов и даже евангельских писаний.

Из Пскова Никита и Карп перешли в Новгород и здесь нашли себе последователей среди книжных людей. Новгородский архиепископ Алексий в 1375 году отлучил Никиту и Карпа от Святой Церкви, а народ утопил их в реке, со словами: «Написано в Евангелии: если кто соблазнит единого из верующих, то лучше ему, да обесится на выи его камень жерновый и ввержен будет в море» (Мк. 9:42). Но со смертью лжеучителей ересь не прекратилась, и владыка Алексий, смотря на умножение ее и не видя средств к искоренению, писал об этом Вселенскому Патриарху, прося у него помощи. Патриарх принял такое известие с прискорбием и решил поручить дело искоренения ереси святому Дионисию, о котором он наслышался, как о муже добродетельной жизни, особенно опытном в христианском учении и вполне способном к тому, чтобы мерами благоразумного убеждения примирить стригольников с Церковью. Желая лично видеть святителя Дионисия и еще более приготовить его для борьбы с ересью, Патриарх повелел ему прийти в Царьград, и он повиновался, отправившись туда не медля, как только открылась первая к тому возможность, «презрев многих труд, дальний путь и нестроения» (церковные), как говорит Вселенский Патриарх Нил в своей грамоте, данной святому Дионисию при возвышении его в сан архиепископа. Этой грамотой Патриарх свидетельствует также, что святой Дионисий не самовольно отправился в Царьград, как бы смущаемый честолюбивыми замыслами испросить себе сан митрополита, а предпринял путешествие именно потому, что «прежде бывший Патриарх видети восхоте его… прийти повеле ему». Это знал, конечно, преподобный Сергий, как друг святого Дионисия, и поручился пред Великим князем, что Дионисий не будет препятствовать Митяю получить святительский сан. Летописец же, очевидно, не знал о приказании Вселенского Патриарха Дионисию явиться в Царьград. Ему известна была только внешняя сторона дела: что св. Дионисий мыслился сначала как кандидат на митрополию, а затем, взятый в заточение и освобожденный из него по поручительству преподобного Сергия, «ни с неделю не помедли и побеже из Нижнего Новгорода Волгою на Сарай к Царьграду».

Соображая все это, летописец говорит о святом Дионисии, что он «преухитри» Великого князя и изменил своему обету «поручника свята (т. е. преподобного Сергия) выдав»; но говорить так летописец мог только потому, что он не знал сущности дела. Великий князь всегда преисполнен был к преподобному Сергию особенно глубокого уважения и искреннего доверия, да и он, как прозорливый старец, не мог быть обманут. Что же касается святителя Дионисия, то он, всегда уважаемый по своему уму и благочестию, по возвращении из Царьграда особенно взыскан был милостями Великого князя, чего, конечно, не могло бы быть, если бы Дионисий «преухитри Великого князя».

В Царьграде святой Дионисий пробыл около трех лет и в своих беседах с Патриархом обнаружил глубокое знание Священного Писания, дух и смысл которого он постигал не умом только, но и сердцем, просвещаемый благодатью Божией и руководимый опытом духовной жизни. Оттого он заслужил здесь общее уважение греческих святителей; так что Патриарх, желая почтить Дионисия за его достоинства, возвел его в сан архиепископа Суздальского, Нижегородского и Городецкого и дал ему особенную грамоту. В этой грамоте святой Дионисий восхваляется по уму, жизни, званию Священного Писания и церковных правил, по ревности к наставлению и управлению паствою. «Мы приняли его с любовью, — писал Патриарх в своей грамоте о святом Дионисии, — и нашли его достойным всякой похвалы, видели пощение его и слезы, молитву и милостыню, — все, чем воистину знаменуется духовный Божий человек. Присутствовал он и на святом соборе и беседовал духовно с епископами о Божественном Писании, показал в себе ревность к вере и глубокий разум в Божественных канонах. Потому и удостоен он почетного звания архиепископа с возведением кафедры его на степень архиепископии, второй после новгородской; предоставлено ему право установлять новые праздники и даны ему стихарь с источниками и фелонь с четырьмя крестами и ликами евангелистов», — что в древности было собственно принадлежностью митрополита, и только в знак особенной милости давалось некоторым архиереям. В грамоте своей Патриарх, высказав уверенность, что новый архиепископ будет принят на Руси с любовью и получит должное от всех повиновение, в тоже время осуждает на отлучение того, кто дерзнет восстать на него и управляемую им архиепископию, и благословляет благодатию Всесвятого Духа всех, кто будет споспешествовать, помогать и содействовать ему.

Св. прп. Сергий Радонежский
благословляет архиепископа Дионисия
на отплытие в Царьград. Миниатюра
из «Лицевого летописного свода XVI в.»

Вместе с наставлениями для искоренения ереси стригольников Патриарх дал святому Дионисию грамоты для новгородцев и псковичей «о проторех иже на поставлениях», в которых между прочим было объяснено различие между мздой за поставление, которая совершенно незаконна, и между издержками (исторами и проторами) при поставлении на ту или другую иерархическую степень, нимало не предосудительными. «Иное дело, — говорит в грамотах Патриарх, — взять за рукоположение, а иное издержать на необходимые расходы».

В заключение Патриарх говорит новгородцам и псковичам, что «он из многого высказал только немногое, а подробнее поручил наставить их суздальскому архиепископу Дионисию, мужу честному, благочестивому и ревностному блюстителю священных канонов. Он от лица нашего посетит и благословит вас, научит и наставит, устоит должное и соединит вас с Соборною и Апостольскою Церковью Бога; все, что услышите от уст его, примите, как наше собственное слово».

Приняв благословение и грамоты от Патриарха, святой Дионисий с честью и славой отпущен был из Царьграда, и в конце 1381 года возвратился в Россию. Желая скорее исполнить патриаршее поручение относительно обращения стригольников, он отправился прямо в Псков и Новгород. Здесь он, согласно патриаршим грамотам, с успехом объяснил различие между лихоимством, или мздой, и платой, определенной законом. Своими кроткими и мудрыми наставлениями он мятежи и соблазны среди стригольников прекратил и, примирив их с Церковью, обратил в православие.

Во время пребывания в Новгороде и Пскове просвещенный и ревностный святитель, обращая стригольников к Православной Церкви, вместе с тем вникал в поведение духовенства и монашества, в хранение ими церковных правил. Посещал церкви и монастыри и смотрел за благочинием, в них соблюдаемым, и тем вполне оправдал свидетельство Патриарха о нем, как хранителе священных канонов. Посетив однажды Снеготорскую многолюдную обитель, отстоящую от Пскова в пяти верстах, святой Дионисий заметил во многих иноках любостяжание и непослушание. Уполномоченный от Патриарха, святой Дионисий обличил пороки в иноках на основании Священного Писания, соборных постановлений, номоканона и писаний отеческих. Он указывал на пример первенствующих христиан, у которых не было ничего своего, но все было общее, указывал на правило первого Вселенского собора, что монахам не должно иметь никакой собственности, но все свое надлежит отдавать в пользу монастыря; указывал на правила Василия Великого, что всякий инок, имеющий какую-нибудь собственность в келии, отчуждает себя этим от Бога и от любви к Нему. Но чтобы преподанные инокам правила всегда были у них пред глазами, святой Дионисий в тоже время написал им Уставную грамоту о соблюдении правил иноческого общежития. Одна эта грамота оправдывает ум и знание, за которые святой Дионисий восхваляется летописцами. Наставления, начертанные в грамоте, конечно, ни что иное, как извлечение из руководительных правил порядка, установленного святым Дионисием в своем Печерском монастыре. Будучи сам строгим блюстителем монашеских правил, Дионисий требовал исполнения их и от иноков Снетогорской обители. Кроме того, что ни игумену, ни братии не должно иметь никакой своей собственности, святой Дионисий внушал, между прочим, что в келии инокам не должно ни пить, ни есть. Ни у келаря, ни у клюшника никто не должен просить хлеба и питья, а если бы кто попросил у них, они не должны давать без соизволения игуменского. Все должны пить и есть вместе в трапезе, а кроме трапезы запрещается ястие и питие, а тем более пьянство; одежда должна быть та, которую раздает всем игумен, а немецкого сукна не употреблять ни на какую одежду. И не только твердую одежду, состоящую из бараньей кожи, без пуха, но и обувь с онучами брать от игумена, так, чтобы лишней одежды ни у кого не было. В Церкви надлежит петь по правилам церковным и уставу святых отцов. Куда будет послан кто-либо из иноков, тот должен идти без ослушания. Без спросу же и без благословения игуменского никому никогда не выходить. Во всем должно оказывать послушание игумену. Того же, кто дерзнет противиться распоряжениям игумена и заводить распри, до раскаяния сажать в темницу. Непокорных должно наказывать до трех раз, а потом уже выгонять из монастыря, не давая ему ничего из его собственности, внесенной в общество иноков. Таковое установление святой Дионисий оправдывает словами Василия Великого, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Феодора Студита, Пахомия и других и советует инокам читать для дополнения его кратких правил творения этих подвижников. «У них, — поучает он, — найдете правила и о послушании, и о смирении, и о других добродетелях, нужных для совершенного иноческого жития».

Кроме управления церковного и порядка монастырского святой Дионисий, находясь в Пскове, распоряжался и гражданским управлением, чего требовали смутные обстоятельства того времени. Уполномоченный Патриархом архипастырь, желая смирить псковитян и подчинить их церковному суду, дал псковичам судную грамоту, дополнительную к грамоте Великого князя Александра Ярославича. Этой грамотой требовал он «почему ходить», как судить, кого и как казнить, и положил проклятие на тех, которые не захотят повиноваться таким постановлениям. Только спустя 13 лет эта судная грамота отменена была митрополитом Киприаном, как вызванная смутами того времени, в которое действовал святитель Дионисий.

После благополучного окончания патриаршего поручения святой Дионисий 6 января 1382 года возвратился в свою архиепископию, в город Суздаль. Здесь в праздник Богоявления Господня совершил он крестный ход для освящения воды. В Суздаль Дионисий принес с собой драгоценное сокровище, купленное им по дорогой цене в Царьграде, — так называемые «Страсти Господни», то есть частицы орудий мучения при страдании Господа нашего Иисуса Христа. Святыня эта впоследствии перенесена была в Переяславль-Залесский, а потом в Москву, где находилась в Благовещенском соборе, в серебряном крестообразном киоте. Кроме того, в бытность свою в Царьграде святой Дионисий сделал две копии с подлинной иконы Одигитрии Божией Матери и прислал их с иноком Малахием в княжества Нижегородское и Суздальское. Копии эти сделаны были едва ли не самим Дионисием, по крайней мере к такому заключению ведут слова летописи: «Того же лета (1380 г.) Дионисий епископ посла из Царя града с чернцем с Малахием с философом икону, переписав образ Божия Матере на Русь, и едину убо поставиша в церкви Святаго Спаса в Новгороде Нижнем, а другую поставиша в Суздале в Соборной Церкви». Святыня, присланная Дионисием на благословение Нижнему Новгороду, имела в длину 4,5 и в ширину 3,5 вершка, в серебряно-позлащенном окладе, не закрывающем самого изображения, и была поставлена за святым престолом в Спасо-Преображенском кафедральном соборе, где святой Дионисий нередко совершал богослужение и в сане Печерского архимандрита и в сане Суздальского епископа.

Между тем, когда Дионисий прибыл к Вселенскому Патриарху в Царьград, туда отправился с большой свитой и богатыми дарами и Митяй для посвящения в сан митрополита. Но над гордым честолюбцем сбылось пророчество преподобного Сергия, что «напрасно надеется он быть митрополитом: ему и Царьграда не видать»; во время плавания он вдруг заболел и скоропостижно умер. Город Галат был местом его погребения.

При расположении к святителю Дионисию Патриарха Нила, который почтил его саном архиепископа, он мог бы испросить себе сан митрополита. Но он не искал земной чести, а только славы Божией. Нашелся другой искатель высокого сана; это был Переяславский архимандрит Пимен, один из спутников Митяя. И без согласия княжеского, обманом и подкупом он добился того, что был поставлен в сан митрополита. Когда Великий князь узнал об этом, то распорядился взять Пимена еще на пути в Москву и послать в заточение, а своему новому духовнику игумену Симоновского монастыря Феодору, родному племяннику преподобного Сергия, приказал ехать в Киев, чтобы звать в Москву митрополита Киприана. В мае 1381 года Киприан с честью был встречен в Москве. Но в августе 1382 года во время нашествия Тохтамыша он имел неосторожность удалиться из Москвы в Тверь, где в то время княжил давний враг Великого князя Московского Михаил Александрович. Московский князь оскорбился и после того не захотел принять к себе Киприана, который вынужден был снова удалиться в Киев. На место Киприана в Москву был вызван из заточения Пимен. Но и он был не по сердцу Великому князю, который вызвал к себе из города Суздаля святого Дионисия, давно уже известного по своим добродетелям и заслужившего особенное внимание Великого князя подвигами христианского учителя, особенно со времени убеждения стригольников. Святитель Дионисий явился в Москву и получил от Великого князя повеление ехать в Царьград для поставления в митрополиты. Днем его отъезда в 1383 году был назначен праздник святых апостолов Петра и Павла. Спутником Дионисия был тот же духовник Великого князя игумен Феодор, который ездил по повелению его в Киев за митрополитом Киприаном и питал к святому то же уважение, какое и дядя его, преподобный Сергий.

Отпуская Дионисия, Великий князь нисколько не сомневался в согласии Патриарха на его поставление. Святой Дионисий действительно в 1384 году был поставлен в сан митрополита всея России и уехал в Москву. Но не суждено было сему подвижнику исполнить долг высокого своего звания. На пути он прежде Москвы хотел сначала побывать в Киеве, как месте своего духовного рождения и как старейшем по митрополии; но здесь ожидал его роковой час. Когда он явился в Киев, то киевский князь Владимир Ольгердович, постоянный недруг Великого князя Дмитрия Ивановича, узнав о нем, велел задержать его и посадить под стражу и в заточение. Князь Киевский объявил,что если Московский князь по своей воле изгнал из Москвы Киприана, митрополита всея России, то он, князь Киевский, следуя ему, задерживает Дионисия. «По отношению к святой Церкви это означало, — говорит Преосвященный Филарет, архиепископ Черниговский, — что произвол человеческий вводит с собой в Святую Церковь только страдания и неустройства. По отношению к святителю Дионисию это значило, что Господь еще раз и уже в последний подвергает его очистительным скорбям». «Господь кого любит, — учит Священное Писание, — того наказует: бьет всякого сына, о котором благоволит» (Евр. 14:6). «Благо мне, что я страдаю, дабы научиться уставам Твоим» (Пс. 68:71), — исповедует священный псалмопевец. Более года подвижник-архипастырь оставался в заточении, проводя время в молитве и в сердечном сокрушении, и 15 октября 1385 года скончался под стражей в Киеве, где и погребен был в Антониевой пещере. Таким образом, великому подвижнику суждено было обрести вечное упокоение в той же Лавре Печерской, в которой он положил начало своих спасительных подвигов.

Так подвизался и кончил свою жизнь основатель Нижегородского Печерского монастыря, святой Дионисий, строгий ревнитель веры и благочестия и твердый защитник их в борьбе с врагами. Он соединил с подвигами смиренного отшельника и высокое просвещение святителя. Много испытал он скорбей в течение труднической долгой жизни, но все обиды и несчастья переносил с христианским смирением и кротостью, а враждующих между собою поучал словами св. апостола Павла: «Аще друг друга угрызаете и съедаете, блюдитеся, да не друг от друга истреблении будете» (Гал. 5:10). Память о святом Дионисии для всех русских должна быть священна: он желал России добра и много доброго сделал для нее. Благочестие Дионисия и его учеников и сподвижников — преподобных Евфимия и Макария — действовало воспитывающим образом в вере, в христианском уповании и любви не на одних только обитателей Нижнего Новгорода, но благодетельно простирало свою силу в самое сердце Руси и привлекало в лоно Христовой Церкви и инородческие племена Поволжья. Как горячо святитель Божий любил русский народ — это видно, например, из того, что в 1377 году он горько оплакивал погибель войск нижегородского и московского и следовавшее за тем опустошение Нижнего Новгорода татарами. За духовные подвиги Господь прославил его: во свидетельство его оправдания пред горним судилищем, видящим тайные помышления сердца, нетлением просияли его святые мощи. Впоследствии частые неприятельские нашествия на Киев с 1638 до 1686 года истребили мощи Дионисия вместе с мощами других угодников Божиих.

Православная Церковь причислила святителя Дионисия к лику святых. К святителю Дионисию как бывшему руководителю в духовном житии нижегородцев и основателю Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря, жители Нижнего Новгорода всегда испытывали особое благоговение. В Печерском монастыре в соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы в 1887 году был устроен с левой стороны придел имени его. Над входными монастырскими вратами имеется храм в честь святителя Дионисия и учеников его, преподобных Евфимия Суздальского и Макария Унженского и Желтоводского, построенный в 1649 году в покровительственное ходатайство и заступничество этих святых пред Господом за обитель и Нижний Новгород.

Память свт. Дионисия 9 июля

Текст сайта Комиссии по канонизации Нижегородской епархии