Каждый осведомленный в вопросах современной культуры и тем более кинематографа человек вроде бы знает, что мы живем в эпоху постмодернизма, когда простые жизненные истории о бедных, но благородных людях, к тому же со счастливым концом, не имеют права называться произведением искусства. Любой «продвинутый» критик скажет, что это скорее удел голливудского ширпотреба и сериального «мыла», но никак не авторского кино, где за именем режиссера скрываются отдельный мир, целая программа или философия.
Но, знакомясь с творениями таких авторов, понимаешь, что главным пафосом их философии нередко оказывается если не разрушение традиционных ценностей, то их ревизия с учетом нынешнего постхристианского контекста бытия. Ведь, в самом деле, не может же культовый художник XXI века обратиться к сюжетам и проблемам, давно сданным в утиль истории, в которых милосердие, благородство, сострадание человеческой беде задают основную тональность произведению…
Однако фильм «Гавр», снятый культовым финским режиссером Аки Каурисмяки и вышедший недавно в российский прокат, показал, что автор это может. Так же, как и то, что художник, невзирая на времена и нравы, может быть «послушен Божиему веленью» и создавать шедевры.
Бедные люди
Фабула картины «Гавр» проста. Старик Марсель Маркс, в прошлом богемный писатель, переселился во французский портовый город Гавр и стал чистильщиком сапог. Прибыли такая деятельность почти не приносит, позволяя кое-как сводить концы с концами, но это, как говорит главный герой, «самая близкая к людям профессия после священника, и последняя, которая не противоречит Нагорной проповеди».
Как покажут последующие события, такое обращение к евангельской теме в начале фильма — не случайная оговорка: поступки главного героя и всех, кто его окружает, пронизаны таким благородством и самоотверженностью, таким человеколюбием и тактом, какие были и существуют, наверное, только в крепких христианских общинах. И совершаются эти поступки с минимальным словесным сопровождением, без всякого пафоса, когда люди понимают друг друга с полуслова.
Даже полицейский инспектор, изначально по долгу службы настроенный враждебно к Марселю и его товарищам, под воздействием их благородства совершает должностное преступление, укрыв у себя опекаемого стариком негритянского мальчика-нелегала и тем самым защитив его свободу и жизнь.
Этого мальчика, сбежавшего от полицейских, которые обнаружили в порту большую фуру с нелегальными иммигрантами, Марсель увидел по колено стоящим в воде рядом с набережной, где сам решил перекусить нехитрой снедью. Не в силах проглотить кусок хлеба на глазах у голодного подростка, старик сначала накормил его, а потом приютил у себя дома и задался целью переправить в Лондон.
В английской столице у мальчика, оставшегося без отца, живет мама. Она работает прачкой в китайском ресторане, и это почитается за счастье у жителей ее далекой африканской страны. И что удивительно, у нищих африканцев и жителей французского Гавра гораздо больше общего, чем можно было бы предположить. Они запредельно бедны, не избалованы сытостью и достатком, но при этом обладают невероятным чувством собственного достоинства и сострадания горю ближнего.
Атмосфера фильма очень напоминает лучшие творения мировой литературы— прозу Диккенса, Манна, Пушкина, Достоевского и других писателей, где «бедные люди», став «униженными и оскорбленными», тем не менее сохраняют внутренний стержень (вера в Бога играет здесь далеко не последнюю роль!) и оказываются сильнее обстоятельств и недоброжелателей, творя при этом настоящие чудеса.
Сказка — быль
После череды усилий и приключений, очень напоминающих игру в подпольщики, Марселю и его това—
рищам, в том числе с помощью уже упомянутого полицейского, удается нелегально пристроить негритянского мальчика на небольшое судно, идущее в Лондон, что можно считать рукотворным чудом. И за это старику даруется свыше чудо настоящее, нерукотворное.
Дело в том, что, пока Марсель занимался судьбой мальчика, рискуя своим благополучием в противостоянии бездушной государственной системе, его жена попала в больницу в финальной стадии рака. Тихо угасая, бедная женщина стоически выносит страдания, но не сообщает мужу о своей болезни, и он не знает, что в больницу она приехала умирать.
Об обреченности супруги главного героя зритель узнает лишь из слов доктора, которые в начале фильма звучат безнадежно, как приговор: «Чудеса, конечно, случаются…». Эти же слова в конце фильма доктор произносит с изумлением и осознанием случившегося чуда, когда после двухнедельного лечения и обследования выясняется, что рак бесследно исчез. Но герои фильма воспринимают это как естественный поворот судьбы, а зритель снисходительно смотрит на доктора, понимая, что чудеса еще как случаются, особенно с теми, кто в них верит.
Некоторые называют картину «Гавр» утопией, считая, что история, берущая начало в атмосфере, пропитанной тягостным пессимизмом и всеобщей обреченностью, не может завершиться хэппи-эндом. Но Каурисмяки владеет не только профессиональными секретами, зная, как черно-белое, на 90 процентов статичное изображение со сдержанными на жесты и молчаливыми героями превратить в динамичный и увлекательный фильм. Он также знает, что жизнь, история и вечность принадлежат тем, кто милостив, чист сердцем и жаждет правды. А это, несомненно, свойство большого режиссера.
Русский дух
Если зрителю вдруг покажется, что в атмосфере фильма «Гавр» витает русский дух, то это не ошибка и не наваждение. В начале картины об этом сигнализирует прозвище собаки Марселя, которую зовут Лайка. А поинтересовавшись биографией режиссера Аки Каурисмяки, обнаружим, что его предки носили фамилию Кузьмины и были выходцами из Карелии, а бабушка с дедушкой познакомились в Выборге. В настоящее время режиссер и его брат Мика владеют в Хельсинки баром под названием «Москва», а всемирная известность пришла к Каурисмяки после фильма «Ленинградские ковбои едут в Америку». Однако по-русски режиссер умеет произносить только одну фразу: «В детстве жизнь Максима Горького была очень тяжелой»…
Светлана Высоцкая