Уже год в Нижнем Новгороде, при приходе Никольского собора, по благословению митрополита Нижегородского и Арзамасского Георгия действует Центр духовной без опасности и душевного здоровья, который возглавляет священник Михаил Макаров. Батюшка не понаслышке знаком с проблемой сект — до рукоположения он получил медицинское образование и стал экспертом в области социальной психиатрии, а затем, уже обучаясь в Нижегородской духовной семинарии и Московской духовной академии, познакомился с богословской трактовкой вопроса.
— Наш центр имеет две направленности: консультативную и реабилитационную. Мы ни с кем не боремся. И не ставим себе целью противодействие культам, вывод людей из сект, хотя этим в перспективе хотелось бы заниматься. Но сейчас задачи наши гораздо более скромные и, на мой взгляд, более важные практически. Мы стараемся помочь людям, которые оказались вовлечены в деятельность сект и либо сами нашли в себе силы оставить такие сообщества, либо только на пути к этому. Мы помогаем им обрести или вернуть утраченные знания о Боге.
В течение месяца только через беседы со мной и моими помощниками проходит человек 10–15. Я думаю, что это очень серьезная цифра для нашего города. Если хоть кому-то из этих людей мы помогли обрести Бога и приступить к таинствам Церкви, то мы работаем не зря. Но с каждым конкретным случаем надо разбираться отдельно: никто не может сказать, что именно приведет человека к Богу. Поэтому у нас не проводится никаких специальных занятий, только индивидуальная работа.
Конечно, стоит учитывать, откуда приходит человек. В нашей практике можно выделить две группы людей, которые нуждаются в помощи. Во-первых, это те, кто был вовлечен в той или иной форме в псевдоцелительство. Во-вторых — люди, вышедшие из различных нетрадиционных для региона религиозных сообществ. Иногда приходится говорить человеку, что его проблемы психологические, даже психиатрические, чисто медицинские, и решение их надо искать у врача-психиатра. Но в нашем обществе плохо относятся к психиатрии, и редко удается кого-то убедить в необходимости обращения к психиатру. Хотя бывало, что получалось, и потом люди благодарили.
— Что должно произойти, чтобы человек понял, что в своих духовных поисках попал не туда и ему необходимо что-то изменить?
— Обстоятельства могут быть самые разные. Если говорить о жертвах целителей, то человек просто понимает: его обманули, и он выложил солидную сумму совсем не лишних для него денег неизвестно за что. А бывает, что люди ощущают некоторую физическую поврежденность. Или душевную. Случается, что человек объясняет: «Я всегда был православным, но потом обратился к „православным“ целителям, и после этого мне стало трудно исповедоваться, заходить в церковь, прикладываться к иконам».
Говоря о нетрадиционных религиозных сообществах, стоит отметить, что люди часто понимают неполноту, ущербность тех учений и практик, которые им преподаются. Большую роль играет и понятие «традиционности». Многие из этих сообществ пришли к нам с Запада или с Востока, они нам чужды, инородны. И иногда приходится спрашивать человека: каково это — быть иностранцем на родной земле?
— Как люди узнают о вашем центре?
— У нас нет рекламы, но найти нас не сложно: информация о центре есть на интернет-ресурсах. Кому это действительно нужно — те найдут.
— Возвращаясь к теме сект: какова сейчас обстановка в нашем городе?
— Вопросы, касающиеся сектоведения, у нас до конца не решены. Более того — отсутствует даже единое понимание слова «секта». В классическом смысле секта — это часть круга, сектор. С такой позиции можно говорить о секте как о еретическом сообществе в рамках Православной Церкви. Если Церковь — это полнота, то секта — часть, которая полноты не имеет. Есть психологический подход, когда под сектой понимается сообщество (религиозное или нет), в котором используют недобросовестные методы вербовки и удержания.
С социальной точки зрения секта — это сообщество (тоже не обязательно религиозное), противопоставляющее себя большинству. Юридически можно говорить о сектах с точки зрения нарушения конституционных прав человека. Единого определения этого слова нет. Поэтому важен всесторонний, комплексный подход к этому понятию.
Например, все знают о религиозных сообществах, но есть и огромное количество организаций, которые не религиозны, но мы с социально-психологических позиций можем отнести их к сектам. Не так давно я с удивлением узнал о том, что у нас в Нижнем Новгороде существует некая «танцевальная секта», где все «по правилам» — и закрытость, и психологическая обработка. Это классический пример секты, которая не имеет религиозного подтекста.
Собственно, какая разница — как назвать. Наша задача — помочь людям прийти в православие. О каждом человеке, которого удается привести к Чаше, я радуюсь как о своем близком родственнике.
Насколько актуальна проблема сект сейчас? Она есть. В нашей епархии по сравнению с другими регионами ситуация не столь напряженная. На мой взгляд, наиболее ощутимое звено — псевдоцелительство. Эта проблема сейчас серьезнее, чем деструктивные культы.
— Существует ли психологический портрет человека, который становится жертвой сект и целителей?
— Мой однозначный ответ — нет. Попасть под влияние может практически любой, за небольшим исключением. Конечно, особый риск — у людей, которые находятся в стрессовой ситуации, но для каждого может быть найдена своя секта, к каждому можно подобрать ключик. Можно сказать, кто относительно защищен от этого. Сектам нужны молодые, здоровые, а не нужны больные, инвалиды. Думаю, не могут быть завербованы специалисты, которые занимаются этой проблемой, работники правоохранительных органов. Но самое главное — трудно завербовать людей, которые не формально, а искренне входят в нашу Святую Православную Церковь. Если они верят и доверяют нашей Церкви, регулярно участвуют в таинствах, то им никто не страшен.
Бытует мнение, что все сектанты сумасшедшие. Это не так. Повторюсь, сектам нужны молодые, здоровые, деятельные, а с психически больными надо возиться, к ним нужен определенный подход — такие не нужны. Это в нашей Православной Церкви двери открыты для каждого. Другой вопрос, что у человека под влиянием секты может манифестировать ранее скрытая психиатрическая патология, но специально таких больных не завлекают, скорее наоборот.
— Если появились подозрения, что близкий человек оказался в опасности, как уберечь его от этого?
— Цитируя уважаемого мной исследователя Александра Дворкина, «лучший способ выйти из секты — это в нее не попасть». Надо иметь постоянную духовную настороженность.
Если вы подозреваете, что ваш родственник попал в секту, проявите к нему максимум любви и внимания. И еще одну вещь я заметил: когда человек, попавший в секту, общается с родителями или родственниками, происходит разговор верующих с неверующими. Причем верующим часто оказывается человек, вовлеченный в секту.
Пусть он верит не в то и не так, но верит искренне, и это очень важно понимать. Вера всегда сильнее неверия. Даже если эта вера неправильная. Противопоставить можно только праведную веру. А иначе получается, что люди сами не верят, но хотят, чтобы верующий их послушал. Ничего не получится. А вот если будет разговор двух верующих людей, тогда встанет вопрос об истинности веры. И вера истинная всегда окажется сильнее.
Татьяна Фалина
При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.